— Что ты здесь делаешь, маленький чертенок?
— Я жду гаспашу Монтеспан. Я сторожу ее сумка. Гаспаша Монтеспан, она тоже спать здесь.
Тут на лестнице появилась и сама красавица маркиза.
— Анжелика, какая отличная идея разделить со мной мою «зеленую спальню», как называют сеновал бравые военные! Если вы еще не хотите спать, давайте сыграем партию в пикет.
Атенаис упала в сено, потянулась и сладострастно, словно кошка, зевнула.
— Как хорошо! Дивное сено! Оно напоминает мне детство в Пуату.
— И мне тоже, — сказала Анжелика.
— Наш сеновал находился рядом с голубятней. Влюбленный пастушок лет десяти частенько составлял мне компанию. Мы слушали, как воркуют голуби, и держались за руки.
Мадам де Монтеспан ослабила слишком тугой лиф. Анжелика последовала ее примеру. Сняв верхние юбки, с голыми ногами обе женщины свернулись клубочком, наслаждаясь чудесными ощущениями простой сельской жизни.
— От пастуха до короля, — прошептала Атенаис, — что вы думаете о моей судьбе, дорогая?
Она приподнялась на локте. Мягкий и немного таинственный свет старого фонаря подчеркивал великолепный цвет ее кожи, белизну плеч и груди. Атенаис рассмеялась странным, чарующим смехом.
— Быть любимой королем, это опьяняет!
— Вы внезапно уверились в его любви? Еще не так давно вы в ней сомневались.
— Но теперь я получила неоспоримые доказательства и у меня не осталось никаких сомнений… Вчера вечером он пришел… О! Я знала, что он придет, что это случится во время нынешнего путешествия. То, как он оставил Лавальер в Версале, разве не говорит о его желании? Чтобы как-то смягчить разрыв, он преподнес ей в подарок несколько безделушек.
— Безделушки?! Герцогство! Баронство!
— Вот невидаль! Конечно, Луизе все это должно казаться чудом. И, без сомнения, она думает, что благосклонность короля достигла своего апогея. Именно поэтому она и сочла возможным присоединиться ко двору. Ха-ха! Она приехала совсем не вовремя… Но я не стану довольствоваться малым. Даже речи не может быть о том, чтобы он обращался со мной как с какой-нибудь певичкой. Я — Мортемар!
— Атенаис, вы говорите с уверенностью, которая меня пугает. Вы и в вправду стали любовницей короля?
— Стала ли я любовницей короля… О! Анжелика, как забавно чувствовать себя всесильной, властвовать над мужчиной такого полета! Видеть, как он бледнеет и дрожит… как умоляет — он, обычно такой уравновешенный, такой церемонный и величественный, а порой даже грозный. Все, что о нем рассказывали, — правда. В любви он настоящий дикарь. Куда только пропадают его сдержанность и светский лоск. Он очень любвеобилен, но не думаю, чтобы я разочаровала его.
Она рассказывала и не прекращала безумно смеяться, перекатывая светловолосую голову по сену и непристойно потягиваясь, словно припоминая подробности недавней любовной сцены. Ее поведение показалось Анжелике отвратительным.
— Ну что ж! Отлично, — сухо заметила мадам дю Плесси. — Наконец-то все любопытствующие узнают, кто на самом деле стал новой любовницей короля, и я буду избавлена от нелепых подозрений, которые мне так надоели.
Мадам де Монтеспан резво вскочила.
— Нет-нет, дорогая! Только не это. Главное, никому ни слова! Мы полагаемся на вашу скромность. Еще не настало время, когда я смогу открыто занять свое место. Сейчас это создаст массу сложностей. Поэтому будьте так любезны, возьмите на себя труд продолжить играть ту роль, которую мы вам отвели.
— Какую роль? И кто это — мы?
— Как вам сказать… Король и я.
— Уж не хотите ли вы сказать, что вы сговорились с королем и поддерживаете сплетни, будто бы Людовик влюблен в меня? Ради того, чтобы отвести подозрения от себя самой?
Атенаис следила за своей приятельницей сквозь прикрытые ресницы. Ее сапфировые глаза сияли каким-то извращенным удовольствием.
— Ну конечно. Понимаете ли, нас устраивает такое развитие событий. Я оказалась в весьма щекотливом положении. С одной стороны, я — фрейлина королевы, с другой — близкая подруга мадемуазель де Лавальер. Внимание короля неминуемо вызовет сплетни вокруг моего имени. Нужно было придумать какой-нибудь отвлекающий маневр. Не знаю, почему мы вдруг заговорили о вас. Король поддержал пересуды, одаривая вас разными милостями. Теперь королева вас избегает. Бедная Луиза утопает в слезах, едва заслышав ваше имя. И никто даже не вспоминает обо мне. Дело сделано. Я думала, что у вас хватит ума понять это с самого начала. Король так вам признателен… Почему вы молчите? Вы сердитесь?
Анжелика не ответила. Она взяла соломинку и стала нервно покусывать ее. В глубине души она чувствовала себя обиженной и непозволительно глупой! Немного, оказывается, требуется хитрости, чтобы провести самую ловкую торговку королевства! Что и говорить, в светских интригах она осталась неисправимой деревенской простушкой.
— Так все же, почему вы сердитесь? — слащаво пропела мадам де Монтеспан. — Такое положение должно вам льстить, и вы уже извлекли из него прибыль. Неужели вы разочарованы? Нет, я никогда не поверю, что вы восприняли всерьез эту маленькую комедию… Начать с того, что вы вроде бы влюблены. В своего мужа. Хотя это и странно… Конечно, он не слишком галантен, зато так красив. К тому же ему ведь велели вести себя повежливее…
— Не хотите сыграть партию в карты? — ровным голосом прервала Анжелика.
— С удовольствием. У меня в сумке есть колода. Нааман!
Негритенок подал дорожный несессер Атенаис. Дамы без особого энтузиазма сыграли несколько партий. Анжелика, думая о своем, постоянно проигрывала, что лишь усилило ее дурное настроение. В конце концов довольная мадам де Монтеспан заснула. Анжелике сон не шел никак. Раздраженная до крайности, она грызла себе ногти, и, по мере того как шли ночные часы, в ее голове зрели все более изощренные планы мести. Уже завтра имя мадам де Монтеспан будет у всех на устах! Прекрасная маркиза повела себя неосторожно. Ей не удалось обмануть Анжелику лицемерными речами. Атенаис испытывала изощренное удовольствие, рассказывая о своем триумфе и о той роли, что она отвела Анжелике без ее ведома. Уверившись в поддержке короля и в своем превосходстве, она не смогла отказать себе в удовольствии унизить женщину, которой уже давно завидовала, но с которой ради выгоды поддерживала дружеские отношения. Отныне она не нуждалась ни в самой Анжелике, ни в ее деньгах. Теперь Атенаис могла втоптать в грязь маркизу дю Плесси и заставить ее дорого заплатить за успехи, которых та добилась с помощью красоты и богатства.
«Дура!» — сказала себе Анжелика, все сильнее злясь на саму себя.
Она завернулась в накидку и скользнула к лестнице.
Мадам де Монтеспан все еще спала. Раздетая, она возлежала на сене, как богиня на облаке.
Зарождался дождливый рассвет. С востока, где между облаками алело утреннее небо, доносилось пение флейт и дробь барабанов. Полки снимались с лагеря.
