Наступила полночь. Сокольник потянул Сиз к себе, и они лежали рядом, обнявшись, пытаясь угадать мысли другого. Потом они одновременно повернули головы друг к другу и поцеловались. Над ними пролетела стая гусей, свистя крыльями в воздухе, но Вэланд этого не услышал. Кречет в своей тюрьме поднимал по очереди то одну ногу, то другую, дергая за привязь. Сиз отстранилась и поглядела на сокольника затуманенным взором.
— А что делать с псом?
Вэланд кивнул ему, и пес, поднявшись и отряхнувшись, ушел в конец фьорда. Он лежал, часто дыша и иногда оглядываясь на лагерь, потом поднял голову, наблюдая за поднимающимся солнцем.
XXVI
Минула середина лета, а о «Буревестнике» не приходило в Исландию никаких вестей. Валлон томился ожиданием, становясь все более угрюмым. Геро и Ричард радовались, когда торговые дела требовали их отлучки из поместья Оттара. Тогда Валлон оставался с Гарриком, знающим, когда можно говорить с капитаном, а когда нужно держаться от него подальше. Июль пришел на смену июню, и подавленность Валлона возросла еще больше. Находясь в постоянном движении, он пытался убежать от демонов своего прошлого. Теперь они его безжалостно терзали. Вставал он поздно и часами глядел на унылые окрестные виды. Постепенно он перестал заботиться о своем внешнем облике.
Доходили слухи о норвежском судне, потерпевшем крушение у Вестманнских островов. Только на второй неделе июля из Гренландии пришел корабль, принесший новости о «Буревестнике», благополучно дошедшем до острова и отправившемся в северные охотничьи угодья. Настроение Валлона улучшилось. Если только не помешает плохая погода, они вернутся, и команда сможет отправиться в дальнейший путь на юг к началу августа. Таким образом, оставалось ждать две недели, и он стряхнул с себя оцепенение бездеятельности. Валлон возобновил уроки английского и занялся упражнениями с мечом. Долгие недели он уже не занимался фехтованием, и мышцы его ослабли. Гаррик набил тюленью шкуру соломой и подвесил к перекладине. Валлон изготовил себе деревянный меч нужного веса, и к концу недели он уже был в состоянии наносить чучелу по четыреста ударов в день. По двести каждой рукой. Меч Валлона был легче обычных клинков, и он с детства был натренирован фехтовать левой рукой так же искусно, как и правой.
Дети с соседней фермы иногда приходили смотреть на его занятия. Однажды утром, когда франк избивал своего условного врага, дети с визгом побежали к дороге, чтобы встретить четырех всадников, на рысях идущих в сторону Рейкьявика. На их крики вышла Гизла. Увидев путников, она радостно воскликнула и, прихрамывая, поспешила вслед за ними.
— Что за переполох? — спросил Валлон у Гаррика.
— Точно не понял, сэр. Старуха что-то говорит о какой-то принцессе.
Валлон вытер рукавом пот со лба и рассмеялся.
— Принцессе? Мы не можем этого пропустить.
Он прошагал к обочине, одетый только в штаны и рубаху, расстегнутую на груди. Всадники подъехали ближе. Спереди на ухоженной лошади серой масти ехала величавая женщина в вышитом белом платье и меховой накидке. Ее медного цвета волосы, длиной до пояса, оттеняли белую как мел кожу лица, на котором застыло мраморно-холодное выражение. За нею следовала служанка, а замыкали кавалькаду двое хорошо одетых вооруженных сопровождающих.
Дети притихли и стояли с опущенными глазами, пока процессия проезжала мимо. Взволнованная до глубины души, Гизла усердно кланялась.
Гаррик стащил шапку и тоже кивнул. Радуясь развлечению, Валлон согнулся в поясе, широко проводя перед собой рукой. Леди, возглавляющая кавалькаду, обратила на него взгляд своих серо-зеленых глаз, и на ее лице промелькнуло что-то подобное отвращению. Она отвернулась и щелкнула поводьями. Сопровождающие ее телохранители поравнялись с франком. У одно го из них был тот же цвет волос, что и у дамы, он явно был ее братом. Он не удостоил Валлона взглядом. Второй презрительно оглядел его. Валлона насмешила их заносчивость. Он поднят свой деревянный меч.
— Доброе утро, джентльмены.
Ни один из них не ответил на вежливое приветствие. Они проехали дальше, и до Валлона донесся язвительный смех. Детвора загомонила и бросилась следом. Гизла сжала ладони перед собой и воздела очи, словно только что стала свидетельницей явления царицы небесной. Гаррик осклабился.
— Красивая женщина.
— Надменная, — ответил ему франк.
Он наблюдал за удаляющейся по дороге принцессой.
— Расспроси у вдовы, почему они такие высокомерные.
За ужином Гаррик поведал все, что о них узнал.
— Леди зовут Кэйтлин Сигурдсдоттир, но все зовут ее принцессой за ее красоту и горделивый нрав. Кэйтлин — ирландское имя. Ее предки были среди первых поселенцев в Исландии. Они ведут родословную от воина по имени Ауд, пришедшего с первым караваном норвежских кораблей.
— Правда, выяснилось, — продолжал Гаррик, — что норвежцы были не первыми колонистами Исландии. Ирландские крестьяне и монахи высадились на эти берега за несколько лет до норманнов. Этот самый Ауд влюбился в одну ирландскую женщину, Кэйтлин, а она полюбила его. Он убил ее мужа, чтобы завладеть ею, но она умерла при родах их дочери. Он назвал девочку Кэйтлин, и с тех нор все старшие дочери в роду носят это имя.
— Благодаря чему их род так знатен?
— Из-за богатства и происхождения. Как первые поселенцы, они захватили лучшие земли. Им принадлежит одно из самых больших поместий в Исландии.
Гаррик махнул рукой в северо-восточном направлении.
— Отсюда до их фермы около двух дней пути. Кроме того, они славятся своей жестокостью. Они были втянуты в кровную вражду, пока Хельги, брат Кэйтлин, не убил последнего соперника.
— Сотня овец и несколько убитых соседских фермеров еще не делают ее принцессой.
Гаррик улыбнулся.
— Но, согласитесь, она прекрасно справляется с этой ролью. Многие знатные мужчины пытались добиться ее благосклонности, и она всех их отвергла. Сейчас ей уже двадцать четыре, и ухажеров у нее поубавилось. Поэтому за нее сватают богатого норвежского ярла. Жених гораздо старше ее. Они с братом отправились на побережье подготовить путешествие в Норвегию.
— Скажи мне еще раз его имя.
— Хельги. За глаза его зовут «Муха», очень он скор на расправу. Быстро приходит в ярость и долго помнит обиды. Очень опекает свою сестру.
Гаррик понизил голос.
— Говорят, что она отвергала всех соискателей, потому что он сам домогается ее.
Валлон пропустил этот порочащий слух мимо ушей.
— Они знают, кто мы такие?
— Конечно, знают. В Исландии ничего не утаишь.
У франка появилась привычка прогуливаться в одиночестве по окрестностям. Эти экскурсии он предпринимал, чтобы убить время, а оно между тем начинало поджимать. Наступил август, и подходила смена времен года. Если «Буревестник» не вернется к концу месяца, Валлон будет поставлен перед непростым выбором: дождаться корабля, рискуя упустить попутные ветры, так необходимые для их похода на юг, или забыть про «Буревестник» и искать другие возможности добраться до Норвегии.
