Вэланд подхватил лук левой рукой, меч правой и с диким воплем кинулся к лопарям, охраняющим веревку, удерживающую одну из елей. Прежде чем он добежал, раздался звук лопающейся струны, затем еще один, и ели со свистом выпрямились. Вэланд увидел, как веревки, привязанные к Радульфу, туго натянулись.
— Нет!
Черный на фоне неба, германец взлетел вверх, затем раскинул руки и ноги в стороны, и две части с треском разорванного тела, качаясь, повисли на верхушках ели. Кровь и внутренности ливнем рухнули на Вэланда. Что-то теплое и влажное удушило его крик. Громкий вой поднялся среди лопарей. Они ринулись к нему, и сокольник стремглав помчался прочь, понимая, что его отрежут от выхода из аллеи до того, как он добежит. Стрела уткнулась ему в ребра, и ее острие проткнуло кольчугу. Перед ним выскочил подросток и ударил его копьем прямо в грудь. Ударом меча он разрубил его древко, но из-за столкновения и контрудара потерял равновесие и упал на землю. Пытаясь подняться, он заметил пару вставших перед ним ног. Глянув вверх, сокольник увидел мужчину, заносящего над ним каменный топор. Он откатился вбок и взмахнул мечом, описывая им полукруг, пересекшийся с коленями лопаря. Закричав, оленевод повалился.
Вэланд поднялся и рванул напролом сквозь толпу нападавших. Большинство отшатнулось, завизжав так, будто их атаковала некая сверхъестественная сила. Один остался стоять как загипнотизированный, и Вэланд мощным ударом отбросил его в сторону. Он прорвался через их фронт, пес летел рядом с ним, две стрелы торчали в его кожаной броне, а пасть была вся в крови. Пес поднял на него глаза, будто хотел спросить: «Что теперь?»
Движение спереди привлекло внимание Вэланда. Стадо северных оленей. Сотни животных, льющихся серо-коричневым потоком в паническом бегстве. Сокольник ускорился, чтобы бежать наравне с ними. Через полмили стадо стало отклоняться вправо. Когда мимо него промчались последние, он свернул налево.
Глянув назад, Вэланд не увидел погони. Олени уничтожили его следы. Смерть Радульфа, вероятно, удовлетворила их желание отомстить за убитых лопарей, а нанесенный им германцем урон, возможно, отбил у них желание его преследовать. Он остановился, чувствуя, как кольнуло в бок.
Пес резко развернулся. Вэланд оглянулся и увидел несущуюся на них свору собак, ведомую белым волком с синими глазами. Зверь, то ли полуволк, то ли полусобака, решительно приблизился к ним, и пес Вэланда встретил его лоб в лоб. Клубок шерсти и челюстей завертелся по земле. Когда пес отделился от свалки, нападавший едва держался на лапах. Свора подлетела, но вместо того, чтобы напасть на Вэланда, накинулась на своего израненного вожака.
Между деревьями мелькнули фигуры. Шеренга лопарей, шириной в сотню ярдов. Пес Вэланда метнулся к ним со свисающими из пасти кровавыми слюнями. Лопари подбежали к своре и разогнали ее пинками и ударами хлыстов.
Вэланд не кинулся наутек. Он воткнул перед собой меч и приготовил лук. Пес зарычал.
— Хватит смертей! — крикнул сокольник.
Слезы ярости и понимание того, что он бессилен исправить положение, мутили его взор.
— Пожалуйста, я сожалею, что Радульф убил ваших людей, но мы не работорговцы. Никто на вас не охотится.
Лопари посмотрели по сторонам, черпая отвагу в своей многочисленности, и, выставив вперед оружие, двинулись в атаку. Вэланд выстрелил и не стал смотреть, куда попадет стрела, а скорее дал деру. Он мчался как безумный, направляясь туда, где путь казался свободнее. Звуки погони постепенно стихли, но он продолжал бежать.
Чтобы вернуться к реке, он должен был сделать большой крюк. Вэланд взглянул на небо: скоро стемнеет. Он пошел быстрым шагом. Кольчуга, должно быть, весила тридцать фунтов, но без нее он был бы уже мертв.
Он уже думал, что оторвался от погони, как вдруг резко остановился, увидев следы оленей. Он что, бежал по кругу? Нет. Это были следы группы, покинувшей лагерь утром. Они не могли уйти далеко. Его взгляд метался по сторонам. Рожок протрубил сзади, и ему ответил другой спереди, но уже ближе. Пути отрезаны. Он побежал в сторону. Самое большее, на что он был сейчас способен, — это усталая трусца, а до безопасного места было еще далеко. Лопари выследят его и будут охранять все пути, ведущие к реке. Он подошел к болоту, снизившему его темп до осторожного шага. Скоро стемнеет. Хмурое небо не давало ни малейшего намека на местоположение заката. По лишайнику на стволах деревьев он определил, что направляется на север.
Сумерки постепенно сгустились до полной темноты. Наступила ночь, настолько черная, насколько это вообще возможно. Даже имея в качестве поводыря своего пса, он не смог бы пробраться через топи и затоны. После того как он в третий раз был вынужден опуститься на колени, стало ясно, что придется дожидаться, когда разойдутся тучи или поднимется солнце. Он на ощупь пробрался в заросли ольхи и нашел пятачок сухой земли. Где-то в лесу застучали в барабан. С другой стороны раздалась ответная дробь. Барабаны обменялись сообщениями и затихли.
— Они планируют свои действия на завтра, — сказал Вэланд псу.
Сокольник разделил с другом еду и уселся поудобнее, чтобы бодрствовать всю ночь. Он промок и очень замерз. Кольчуга забирала тепло у тела, и он снял ее. Вэланд пощупал на боку рану, нанесенную стрелой. Небольшой укол, но болит. Пес просунул голову ему на грудь. Сокольник прижался лицом к его косматому затылку и стал гладить ему уши, шепча колыбельную, которую ему пела мать.
Вэланд провел ужасную ночь и очнулся от полудремы разбитым. Было по-прежнему черным-черно. Дрожа всем телом, он с трудом поднялся на ноги, наклонился, потянулся, разгоняя кровь, затем посмотрел на небо. Каркнул ворон, и это было сигналом уходить. Живя в диком лесу, сокольник выучил, что первый полет ворона — правдивый предвестник наступающего дня. Тогда он надел кольчугу и, держась одной рукой за пса, перебрался через болото. Если ему удастся пройти милю до того, как лопари возобновят погоню и замкнут круг, он, возможно, сумеет избежать ловушки.
Серым туманом разлился утренний свет. Солнце нигде не проглядывало, и у него, как и прежде, не было возможности сориентироваться. Издали деревья казались живыми существами. Только те, что были совсем рядом, приобретали ясные очертания, остальные казались бледными призраками. Когда совсем рассвело, он все еще торил свой путь через болото. Вода выступала под его подошвами, и каждый шаг сопровождался чавкающим звуком. Он то и дело останавливался, высматривая, куда шагнуть дальше. Почва колебалась под ногами. В одном месте она расступилась, и он провалился до паха. Если бы не помощь пса, он бы оттуда не выбрался.
В конце концов Вэланд понял, что лучший способ передвижения — это скользить по поверхности, ни на секунду не задерживаясь на одном месте. Он прибавил скорости и увидел сосны, что свидетельствовало о более сухом грунте. Когда он к ним направлялся, в неподвижном воздухе разнесся свистящий звук, похожий на крик дятла. Сокольник не обратил на него внимания, пока резкий звук не раздался вновь. Он остановился и попытался определить, с какой стороны исходил крик. Первая птица крикнула опять — позади него и чуть левее. Вторая ответила тоже сзади, но по правую руку. Вэланд знал птиц, издающих такие звуки. Они были вдвое больше дятлов, которых он видел дома, и их крики уже стали ему привычными. Но он никогда не слышал, чтобы они пели дуэтом. После третьей переклички сокольник уже не сомневался, что это не птицы.
