Валлон сидел на скамье, прислонившись к стене и вытянув ноги, и слушал его высокопарное повествование. Он криво улыбнулся.
— Ну, до нашего отъезда вы еще много успеете увидеть.
— Вы не нашли лоцмана?
— Никого, кто согласился бы провести нас до Черного моря. Василий говорил правду, а этот таможенник пообещает что угодно, лишь бы ему заплатили. Никто не ходит на юг в это время года. Кроме прохождения порогов есть еще одна трудность. Проводник не сможет вернуться в Киев до следующего лета. Через месяц или около того Днепр замерзнет и вскроется только в марте.
— И что же мы будем делать?
— Мы с Геро попробуем еще завтра. Если попытка не увенчается успехом, найдем путь без лоцмана.
Франк подтянул ноги и широко улыбнулся.
— Мы прошли через океан, полный льдов, северные леса, реки, у которых даже нет названий. Зачем нам проводник?
Утром следующего дня они с Геро обошли все пристани, не пропуская ни одного постоялого двора, трактира или кабака. Но ответ везде был один и тот же: твердое «нет» или энергичное мотание головой. Один раз они заметили в отдалении знакомого им таможенника, но он удрал прежде, чем они успели приблизиться к нему. Вернувшись к полудню, они пообедали хлебом и вином в угрюмом молчании. Выкрик сторожа снизу сообщил им о посетителях.
Вошедший мальчик, оказавшийся посыльным, сказал им по-гречески, что его господин Федор Антонович ожидает внизу и желает встретиться с ними для деловой беседы.
— Пусть поднимается, — ответил Валлон, выслушав перевод Геро. — Ты будешь говорить.
Вскоре на лестнице послышалось свистящее дыхание и на пороге появился толстый коротышка, чей внешний вид недвусмысленно свидетельствовал о продажности. Он учтиво постучал в дверь, хотя она и была открыта, его темные глазки и толстые отвисшие губы не вызывали никакого доверия. Взгляд незнакомца метался между ними двоими, как будто он не мог определиться, кого из них обмишулить в первую очередь.
— Chairete, о philoi
[89]
.
— Kyrie, chaire, — ответил Геро. — Empros
[90]
.
Федор бочком прошел в комнату.
— Насколько я знаю, у вас имеются рекомендательные письма от моего дорогого друга боярина Василия из Новгорода.
— Это правда, мы путешествуем на юг с благословения боярина Василия.
Толстяк схватил руку Геро и поцеловал, затем, тряся брылами, то же самое проделал с Валлоном.
— Друзья моего драгоценного друга боярина Василия и мои друзья тоже.
Геро указал на скамью.
— Пожалуйста, присаживайтесь.
Федор пристроился на краешке.
— Я слышал, вы направляетесь в Константинополь и не можете найти проводника.
Сицилиец пожал плечами.
— Пока рано об этом говорить.
Русский кинул взгляд мимо него. Валлон стоял у окна, его лицо скрывала тень.
— Сколько с вами солдат?
— Дюжина.
— Наемники?
— Все до одного матерые убийцы.
Федор вновь бросил взгляд на костлявую фигуру Валлона. Геро наклонился вперед.
— Может, вы потрудитесь сообщить нам, в чем пересекаются наши интересы?
— Да-да, конечно. — Русский хлопнул себя по лбу. — У меня партия отборных рабов, которую нужно доставить в Константинополь. Невольники с берегов Печоры — это далеко на северо-востоке — не поспели в Киев до отправления летнего каравана. Опоздали всего на три дня.
— Какая досада.
Работорговец обратил на Геро свой горестный взор.
— Катастрофа.
— Неужели?
Как выяснилось, это его торговое предприятие сильно не заладилось. Рабы должны были быть проданы партнеру в Константинополе в обмен на шелка и иконы, которые Федор рассчитывал сбыть киевской знати. Он развел руками.
— Теперь вы видите мои неприятности. Пока не продам рабов, я не смогу купить шелка.
— А почему вы не хотите продать рабов в Киеве? Они, возможно, не принесут таких высоких прибылей, как в Константинополе, но внакладе вы, несомненно, не останетесь.
— Это не так просто, — сказал Федор. — Не просто. — Его взгляд на секунду задержался на кувшине с вином. Он вздохнул и продолжил: — Рабы куплены на деньги, взятые в долг у моего византийского партнера. Это краткосрочный заем под высокий процент. Я рассчитывал вернуть деньги в продолжение семи месяцев, после доставки рабов в Константинополь. С учетом прибылей, полученных от продажи византийских товаров, я оставался с хорошим наваром. Но из-за этих несчастных трех дней семь месяцев растянулись до двенадцати, и если мне придется ждать до первого каравана в следующем году, то я не получу ни копейки дохода в течение восемнадцати месяцев. Только представьте, какие проценты мне придется выплатить. И, разумеется, я вынужден за свой счет содержать рабов. Если мне не удастся отправить их в этом месяце, я буду разорен.
— И вы хотите, чтобы мы сопровождали ваш груз в Константинополь?
— Это будет выгодно и вам, и мне.
— О каком количестве невольников идет речь?
— Тридцать один. Сначала было тридцать шесть, и они продолжают умирать. С каждым прошедшим месяцем я теряю деньги.
— Сколько кораблей?
— Два, по восемь человек экипажа на каждом.
— Дополнительная дюжина солдат не будет лишней на тот случай, если мы встретимся с кочевниками.
— Не встретитесь. Половцы откочевали в степи со своими стадами. Поскольку зимой по Днепру не ходят торговые суда, у них нет причин наблюдать за рекой. Лиса не сидит у пустой норы.
— Что, в таком случае, мешает вам послать свои суда без сопровождения?
— Все дело в проводниках. Без опытных лоцманов я рискую потерять все на порогах.
— То есть даже вы не можете найти лоцманов.
— О нет, я нашел бы проводников, если бы мог заплатить ту цену, которую они запрашивают. А вы знаете, сколько это? — Он наклонился вперед. — По три серебряные гривны за каждого.
— Сколько ваши невольники стоят в Константинополе?
— Десять гривен каждый. Но дело не только в этом. Нужно учесть мои накладные расходы, набежавшие проценты. Шесть гривен сверху всех трат снизят мою прибыль почти до нуля. Но если бы вы заплатили проводникам…
Геро наморщил лоб.
— Прошу прощения, правильно ли я вас понял, что мы должны оплатить проводников?
— Вы не найдете ни одного без моей помощи.
