На следующее утро путешественники завершили спуск и двинулись через плато. Они ехали весь день, наблюдая один и тот же унылый пейзаж, разворачивающийся перед ними. Ближе к вечеру они пришли к краю обрыва и внизу увидели юрты кочевников, разбросанные в долине. Десятки жилищ, окутанные сизым дымом. Сделав длинный обход, они остановились лагерем в овраге, почти лишенном всякой растительности. Путники ели свои порции, уставившись в красное пламя костра, и в их головах вызревали мысли, обычные для странствующих в пустыне.
— Сколько провианта у нас осталось? — спросил Валлон.
— Хватит, чтобы продержаться день или два, — ответил ему Геро.
— У меня закончился корм для кречета, — сказал сокольник.
Валлон поворошил палкой дрова в костре.
— Нам не удастся долго избегать кочевников. Нам придется сдаться им в следующем поселении и попросить послать гонца к эмиру.
— Они могут просто убить нас, — заметил Дрого.
— Эмир вручил Косьме что-то вроде охранной грамоты. Она все еще у тебя? — спросил Валлон, обращаясь к Геро.
— Она у меня в ларце.
— Будешь держать в руке.
— Кочевники не умеют читать, — возразил Дрого.
— Они узнают печать эмира.
— А если они из враждебного племени?
Франк бросил палку в огонь.
— Дрого, почему бы тебе не помолчать?
Полдень следующего дня застал их поднимающимися по глинистому склону к седловине, лошади медленно взбирались по осыпающимся камням. Сильный ветер гнал песок в лица путешественников, из-за чего они, щурясь, отводили глаза и не заметили сельджуков, появившихся спереди тихо, как кошки. Шестеро, а может, больше степняков подошли к ним достаточно близко. Пока странники смотрели по сторонам, обдумывая, что делать дальше, число кочевников увеличилось, и уже двадцать конных воинов полумесяцем перегородили им путь. Сельджуки сидели в седлах небрежно и самоуверенно, под железными наконечниками копий, которые они держали вертикально, трепетали на ветру вымпелы. У всех были дважды выгнутые луки, привешенные к поясу или положенные через седло. Также у каждого на поясе висел либо меч, либо булава, а за спиной круглый деревянный щит.
— Никому не двигаться.
Геро сунул руку под рубаху и при этом старался не спускать с сельджуков глаз. Он нащупал охранную грамоту и поднял ее над головой.
— От эмира Сулеймана! — крикнул юноша по-арабски. — Видите, это его тугра!
[94]
Как масло отделяется от воды, так и сельджуки разошлись на две колонны. Они подъехали на своих изящно вышагивающих лошадях и взяли путников в кольцо. Их широкие безбородые лица лоснились от жира и копоти, а быстрые агатовые глаза смотрели на путников испытующе. На них были стеганые запашные кафтаны, расходящиеся ниже пояса, заправленные в высокие сапоги войлочные штаны, островерхие шапки, отороченные мехом. На некоторых были овчинные тулупы.
Один из сельджуков выхватил документ из руки Геро и передал его своему командиру, одетому в узорчатый шелковый халат. Тот едва вышел из юношеского возраста, лицо его блестело, как яблоко. Он внимательно осмотрел печать и вытянул руку, чтобы остальные смогли увидеть ее. Все согласились, что это тугра Сулеймана, и имя эмира стало передаваться из уст в уста. Юный сельджукский командир обратился к Геро с речью.
— Я не знаю вашего языка, — сказал Геро, вслушавшись в его гортанный голос. — Кто-нибудь из вас владеет арабским?
Командир подозвал одного из всадников с чертами более темными и острыми, чем у остальных. Человек подъехал к Геро.
— Что вам нужно от его превосходительства?
Геро внутренне порадовался этому «превосходительству», свидетельствующему о том, что повстречавшиеся на их пути сельджуки подчинены эмиру.
— Мы направляемся в ставку его превосходительства, чтобы доставить выкуп за пленника, захваченного при Манцикерте.
Последнее слово, похоже, было знакомо всем степнякам. Осклабившись, они стали подталкивать друг друга, пока владеющий арабским языком переводил ответ своему командиру. Затем он снова обернулся к Геро.
— Что за выкуп вы везете?
Клетку с кречетом Вэланд держал на своем седле. Геро показал на нее.
— Сапсан, — ответил он. — Благородный сокол.
Он не знал, как по-арабски будет «сокол». Командир сельджуков вытащил меч и приподнял ткань над клеткой кончиком клинка. Испуганный кречет забился, и командир отпрянул. Его подчиненные захохотали. Командир засмеялся тоже, потом опять приблизился к птице.
— Сонкур, — сказал он своим воинам. — Чаган сонкур.
Командир снова пристально посмотрел на путников, скользнув взглядом по женщинам и остановив его на Валлоне. Внимание сельджука привлекло украшенное камнями навершие эфеса франка. Он поднял глаза и лишь чуть-чуть опустил подбородок. Валлон кивнул в ответ. Командир отдал отрывистый приказ, и сельджуки построились вокруг путников. Еще одна команда — и они двинулись в путь, в то время как двое всадников ускакали галопом через седловину, унося вперед новость о захвате чужеземцев.
Сельджуки ехали без отдыха и продолжали еще долго ехать после наступления темноты. Пленники уже шатались в своих седлах. Пошел снег. Валлон начал было думать, не собираются ли они скакать сквозь непроглядную ночь до утра, как где-то впереди залаяла собака и их окликнул мужской голос. Каким-то образом сельджуки нашли лагерь кочевников. Командир приказал путникам спешиться. Пока его подручные уводили их лошадей, он провел их в войлочную палатку. Шатаясь от усталости и холода, они скинули обувь и попадали у костра.
Тем временем три поколения кочевников засуетились, готовя пищу. Большинство путешественников уже спали там, где сели, когда хозяин палатки в сопровождении родных внес тушеные бобы, приправленные бараньим жиром. По просьбе Вэланда Геро сообщил командиру сельджуков, что кречет уже два дня ничего не ел. Один из его подчиненных вышел и вернулся, держа за ноги живого петушка. Вэланд скрутил ему шею и разделил на четыре части, затем выпустил кречета из клетки и накормил. Сельджуки, внимательно наблюдая за ним, обменивались восхищенными замечаниями. Воцарилась атмосфера покоя и расслабленности. Командир сообщил, что его зовут Курт, что значит «волк», и что он сражался при Манцикерте и убил много греков. Он спросил пленников, как они попали в Анатолию, и Геро рассказал кое-что из их приключений. Сельджуки слушали рассказ юноши с величайшим интересом, воспринимая его как одну из сказок, которую обычно рассказывает дед, держа внука на коленях.
Когда Валлон еще затемно проснулся и вышел из юрты, некоторые кочевники уже были на ногах. Снег прекратился, и сине-чер-ное небо сияло миллионами звезд. Морозный воздух жег лицо, а под ногами хрустела ледяная корка. Он как раз был в середине процесса обстоятельного мочеиспускания, когда группа заснеженных холмиков впереди него зашевелилась и из них вылупились подобно огромным птенцам три верблюда. Сбросив со спин сугробы, они поднялись на свои шаткие ноги. Снег облепил их ресницы, а с морд свисали маленькие сосульки.
