Маргарет тряхнула кошельком. Валлон отпихнул его в сторону.
— Я дам вам знать о своем решении вечером.
Охотники возвращались домой, освещенные багряными отблесками вечернего неба. Священнику пришлось потесниться в телеге, куда были погружены туша оленя и вепрь, добытый в этот же день. В большом зале замка слуги сложили в очаге такую кучу дров, что языки пламени угрожающе лизали балки потолка. Мужчины были уже пьяны, когда слуги вереницей внесли тушу оленя, насаженную на вертел, и водрузили над углями, чтобы потом вращать ее посредством коленчатого рычага.
Улучив минуту, Геро передал Ольбеку снадобье.
— Примите перед тем, как отправитесь в спальню. Вы говорите, что ваша жена очень хочет забеременеть. А какую позу вы обычно используете?
— Сверху. А как делают арабы?
— У них много поз, — сказал Геро, полагаясь на информацию, случайно подслушанную у шушукающихся сестер. — Одна из них особенно рекомендована для тех пар, которые хотят зачать… Нет, непочтительно говорить о плотских утехах, когда ваша леди сидит всего лишь в нескольких шагах отсюда.
Ольбек схватил его за рукав.
— Нет уж, продолжай.
— Сзади, женщина стоит на коленях, а ее голова покоится между рук.
— Как баран, что ли? Ух! У меня кровь бурлит, когда я думаю об этом.
После того как оленина была торжественно разделена и подана собравшимся вокруг стола, Ольбек поднялся и объявил, что охота утомила его супругу и они удаляются отдыхать, но застолье непременно должно продолжаться.
— Через два дня начнется Великий пост, — сказал он, — так что ешьте, пейте и веселитесь.
Все встали и, подняв кружки, громко чокнулись. Ольбек шагнул к Геро и бросил на скамью кипу пергаментных листов.
— Вот, держи. Я взял это у священника.
— Вы употребили лекарство?
— Весь пузырек. Чувствую, оно уже начало действовать.
— Это состав повышенной действенности. Надеюсь, ощущения не слишком острые?
Ольбек поморщился.
— Вообще-то, немного жгло, когда опускалось вниз.
— Вниз?
Старый сатир весело подмигнул.
— Я решил не рисковать. Я выпил его.
Геро полистал рукопись. Она была прекрасна: каждая страница украшена позолотой и миниатюрами.
Он погрустнел.
— Но я не могу портить святое писание.
Ольбек презрительно пнул стопку пергамента.
— Да ничего святого в этой писанине нет. Всего-то собрание никчемных английских летописей да несколько стихотворений и загадок. В Дареме мне один писарь перевел некоторые из них. Вот, запомнил одну:
К верхушке я заужен И волосат внизу.
Всем женщинам я нужен,
А девушка слезу Горючую роняет,
Сняв нежною рукой Покров, что сохраняет Ее и мой покой.
Ольбек, подмигнув, спросил:
— Ну что, знаешь отгадку?
Геро густо покраснел.
Ольбек потрепал его по щеке.
— У тебя грязные мысли, юный монах.
Он, покачиваясь, пошел к ожидавшей его у двери улыбающейся жене.
— Это лук! — гаркнул он.
Геро глазами поискал Ричарда среди веселящейся толпы. Ему было стыдно за свою вспышку гнева из-за пролитых чернил. Между тем он в страхе посматривал на дверь, опасаясь, что разъяренный своим бессилием граф вот-вот явится. Попойка подходила к концу, и теперь солдаты развлекались тем, что, измазав лица сажей и взгромоздившись на скамьи, установленные на стол, распевали похабные песни. Дирижировал хором пьяных голосов Дрого, который размахивал мечом. В другом конце зала Радульф состязался одновременно с двумя нормандцами в борьбе на руках, в то время как третий солдат вливал медовуху в его широко открытый рот. Стол перевернулся, и завязалась драка. Геро потерял счет выпитым им кружкам эля. Он собрался уже опрокинуть следующую, но кто-то удержал его руку.
Пьяно улыбаясь, он взглянул на Валлона.
— Пора протрезветь. Этой ночью мы уходим. Стряхни с себя дурман и иди к нам на квартиру, собирай вещи. Когда управишься, жди меня у сокольника.
— Но я не могу. Завтра мы с Ричардом идем смотреть древнеримские постройки.
Валлон наклонился к нему ближе.
— Скажу понятнее: делай, что тебе велено, или оставайся здесь и пропадай.
Как только Геро вышел нетвердой поступью на свежий воздух, его тут же стошнило. После того как он, вцепившись пальцами в колени, облегчил желудок, за его спиной раздался смех. В дверях, широко расставив ноги, стоял Дрого. Его грудь была распахнута и лоснилась от пота, в одной руке болталась кружка, в другой он по-прежнему сжимал меч.
— Отправляйся в постельку, гомик ты греческий. Сейчас придет твой господин пожелать тебе спокойной ночи.
Он, пошатываясь, зашел внутрь и закрыл за собой дверь, оставив Геро в темноте. Это было даже хуже темноты. С реки наползал туман, окутывая все непроглядной мглой. Юноша попытался сориентироваться. Гостевой домик был расположен перед частоколом, налево от замка. Геро брел вслепую, выставив перед собой руки, как сомнамбула. Дойдя до их жилища, он был уже почти трезв. Трясущимися руками он увязал вещи в одеяло и, вновь выйдя в туман, направился к Вэланду.
Натолкнувшись на стену, он ощупью двинулся вдоль нее, пока не дошел до двери.
— Вэланд, ты там? Это Геро. Меня послал господин Валлон.
Ответа не последовало. Открыв скрипучую дверь, он увидел перед собой два дрожащих огонька. Геро отступил — он ошибся зданием. Это была часовня, а перед алтарем кто-то молился. Присмотревшись, он узнал в коленопреклоненном человеке Валлона.
Он решил подождать, пока его господин закончит молитву. Ему показалось, что Валлон исповедовался. До его слуха долетели отдельные слова — «покаяние» и «кровь невинных» были среди них, а потом совершенно отчетливо юноша услышал, как Валлон сказал: «Я — погибшая душа. Не все ли равно, куда приведет меня путешествие и достигну ли я своей цели…»
Геро оторопел от этих горьких признаний. Валлон, видимо, почувствовал его присутствие и прекратил молиться.
— Кто здесь?
— Это я, сэр.
Валлон поднялся с колен и подошел к нему.
— Давно ты здесь? Что ты услышал?
— Ничего, сэр. Я просто не туда свернул в темноте. Я собрал вещи. Куда мы идем?
— Далеко. Я всегда ставлю свечку перед тем, как отправиться в поход. — Валлон жестом указал в сторону алтаря. — Я и за тебя поставил свечу.
Поход? Какой поход?
Валлон повел его к бараку Вэланда. Внутри все пропиталось запахами животных. Фонарь осветил взволнованное лицо Ричарда. Из тени появился еще один человек. В его ухе блеснуло кольцо, сбоку свисал чуб.
