— Ты нашла серебро?
— Еще одно унижение. Плата за ночь со шлюхой.
— Я оставил его для того, чтобы у тебя были средства, если ты решишь ехать в Константинополь самостоятельно. Сулейман не станет тебя удерживать.
Кэйтлин отступила на шаг и провела ладонью по лицу.
— Почему ты относишься ко мне как к обузе? Неужели прошлая ночь для тебя ничего не значит?
— Она для меня значит все.
Терпение Бекира лопнуло. На его глазах только что произошло покушение на человека, которого ему поручили защищать. Теперь вот эта непристойная ссора с полураздетой, забрызганной кровью женщиной. Он крикнул, и его подчиненные подстегнули коней чужеземцев. Валлон оглянулся через плечо на Вэланда и Сиз.
— Берегите друг друга! Не забывайте упоминать нас в своих молитвах и не будьте слишком гордыми.
Кэйтлин побежала вслед за ним.
— Не покидай меня!
Она наклонилась и швырнула в него туфлю.
— Вернись, мерзавец!
LIII
Ранения Валлона вынуждали его ехать неспешным шагом. Уже давно стемнело, когда путники наконец достигли караван-сарая. Франк провел бессонную от боли ночь, и они, не став ждать наступления рассвета, вновь тронулись в путь. Они добрались до Соленого озера, когда солнце, похожее на кровавый волдырь, поднялось над противоположным берегом, а затем повернули на север. Валлон правил одной рукой, его левая нога свисала свободно — франку никак не удавалось найти положение, в котором ее бы не пронзала судорожная боль. Сельджуки топтались на месте, раздражаясь, что на них навесили столь обременительных попутчиков. Валлон не раз говорил Бекиру, что они сами смогут найти дорогу, но тот, получив приказ, не был склонен его нарушать.
Путешествие по берегу озера оказалось намного длиннее, чем они рассчитывали. День уже начинал меркнуть, когда они увидели башню. Бекир проехал мимо нее, но Геро догнал сельджука и сообщил, что Валлон не может двигаться дальше и что нужно сделать привал. Сельджуки с неохотой согласились, показывая руками на речку в полумиле от башни.
— Мы остановимся здесь, — сказал Геро.
Бекир заявил в ответ, что они могут делать привал хоть с самим шайтаном, ему плевать, и увел своих людей дальше.
— Они, наверное, считают, что в башне обитают злые духи, — предположил Геро.
— Пожалуй, что и обитают.
Они осмотрели башню. Круглое строение около шестидесяти футов в высоту, сужающееся к зубчатому верху, было окружено полуразрушенными стенами давно оставленных казарм.
— Для чего она служила? — спросил Геро.
Валлон взглянул в оба конца безлюдной дороги.
— Вероятно, как сигнальная вышка. И здесь наверняка меняли лошадей.
— Уже смеркается. У нас не так много времени.
Сельджуки стреножили своих лошадей и принялись ставить шатер.
— Они могут что-нибудь заподозрить, если мы отправимся в башню до того, как разобьем лагерь, — сказал Валлон. — Насобирай хвороста для костра.
Франк оставался в седле, пока Геро искал топливо. Солнце уже коснулось горизонта, когда юноша вернулся и повел его к башне. Геро помог Валлону вылезти из седла, и он повалился на землю с перекошенным от боли лицом. Сицилиец приложил ладонь к его лбу, затем пощупал пульс.
— Я знал, что это напряжение будет чрезмерным для вас.
— Не думай обо мне. Займись поисками евангелия.
Геро заглянул через арочный дверной проем. Хлопая крыльями, сквозь обрушившуюся крышу взлетели голуби. Воздух здесь был спертым от их помета. Что-то прошмыгнуло между каменными обломками, грудами лежащими на полу. Юноша увидел полуразвалившуюся винтовую лестницу, которая поднималась вдоль древних стен.
Валлон поднялся, держась за стену правой рукой. Он вгляделся в сумрачное чрево башни.
— Слишком темно. Подождем до утра.
— …ждем до утра, — повторило слабое эхо.
— Сейчас наш единственный шанс, — возразил Геро. — Сельджуки выступят в путь до рассвета.
Он зажег масляную лампу и двинулся по обломкам к лестнице.
— Я не могу тебе помочь, — посетовал Валлон. — Ты уверен, что справишься сам?
Геро обернулся со слабой улыбкой.
— Оставайтесь здесь и предупредите меня, если вернутся сельджуки.
Валлон бросил взгляд на огонек пляшущего в сгущающихся сумерках костра.
— Они считают это место проклятым. Их сюда на аркане не затащишь.
Сицилиец поднял лампу и последовал за ее тенью вверх по ступенькам, ворча в сомнениях перед прорехами лестницы. Некоторые камни качались под его ногами, и он опустился на четвереньки. Подойдя к участку, где дюжина ступеней осыпалась, оставив крутой скат забутовки, Геро судорожно вздохнул, повернулся спиной к обрыву, а затем, перебирая по стене ладонями, боком взбежал по скату. Он уже почти достиг следующей целой ступени, когда камни под его ногой начали осыпаться. Геро рванулся к ступеньке и вцепился в нее пальцами. Камни каскадом посыпались вниз, лампа потухла.
— С тобой все в порядке? Где ты?
Геро ползком выбрался на безопасный участок.
— Прошел около половины пути. Часть ступеней отсутствует.
— Если ты сломаешь себе шею, я тебе этого никогда не прощу.
Сицилиец засмеялся.
— Подождите, сейчас зажгу лампу.
Управившись, Геро увидел, что разлил большую часть масла. Он посмотрел вверх.
— Худшую часть я прошел. Дальше как будто получше…
Потея от страха, он продолжил восхождение. Какое-то быстрое движение заставило его вздрогнуть. Но это была всего лишь летучая мышь, пронесшаяся сквозь свет лампы. Он добрался до верха лестницы и очутился на остатках галереи. Первые вечерние звезды мерцали сквозь проломы в потолке. Юноша осторожно пошел по балкону вдоль стены, то поднимая, то опуская лампу. Камень с высеченным львом — так говорил Вальтер. Скудный свет лампы едва давал возможность рассмотреть участок в два фута в поперечнике. Геро дошел до провала галереи и вытянул руку с лампой так далеко, насколько отважился. Камень, сорвавшись, полетел в темноту.
— Геро?
— Не могу найти. Освещение никуда не годится.
— Утром я скажу Бекиру, что слишком плохо себя чувствую, чтобы отправиться в дорогу. Это даст нам возможность поискать днем.
— Не уверен, хватит ли у меня смелости залезть сюда во второй раз.
Геро прошел весь путь назад к верхней площадке лестницы, так и не найдя барельефа. Усевшись на верхнюю ступеньку, он поставил лампу рядом с собой и со свистом втянул воздух сквозь зубы. Евангелие где-то рядом, наверняка до него можно дотянуться рукой. Едва ли в тех обстоятельствах Вальтер стал бы выдумывать несуществующие подробности о башне и высеченном на камне изображении.
