— Вождь шотландского клана? — шепотом спросил Вэланд.
— Ирландские шишки. Не убегай, давай посмотрим, что их привело в это местечко.
По пути к прилавку франт заметил пса Вэланда и обратил на него внимание своих спутников. Когда бармен наливал им выпивку, они, прислонившись к стойке, разглядывали присутствующих с циничным интересом. Главарь пил из своего серебряного кубка и нагло пялился на Вэланда с Радульфом. Он вытер губы и обнажил в улыбке белоснежные зубы.
— Мое имя Лахлан, — представился он. — Эти парни — мои компаньоны, О’Нил и Риган. А вы, полагаю, купцы из Англии.
— Точно, — ответил ему Радульф. — Мы уже сделали свои дела в этом порту. Здесь нечего покупать.
Лахлан подошел.
— Я тоже торговец. Направляюсь в Лондон.
— Правда? И какие товары вы везете? — осведомился Радульф.
— Рабов. По большей части рабов.
Радульф украдкой глянул на пьющих.
— Вы продаете шотландских рабов англичанам?
Лахлан присел на край их скамьи и улыбнулся.
— Как раз наоборот, я продаю английских рабов шотландцам и норвежцам. Но лучших я приберег для ярмарки в Дублине.
Он щелкнул пальцами.
— Хозяин, две кружки лучшего эля для моих английских друзей!
— Спасибо, — вмешался Вэланд, — но мы уже уходим.
Пес поднялся и отряхнулся. Лахлан махнул рукой в его направлении.
— Прекрасная у тебя собака.
Сокольник кивнул, соглашаясь. Ирландец неспешно приблизился к животному. Пес взглянул на Вэланда, чтобы получить команду, и остался стоять неподвижно, следя глазами за Лахланом, который обошел вокруг него, оценивая достоинства и выражая одобрение двоим своим товарищам.
— В нем волчья кровь, а также ирландских гончих, если я не ошибаюсь. Где ты его нашел?
— Мой отец разводил их в Нортумбрии.
— Как его звать?
— У него нет клички.
Лахлан заговорил, не отрываясь от своего кубка.
— Ты, наверное, совсем не ценишь этого пса, если даже не потрудился придумать ему кличку.
— Вэланд не дал ему кличку, потому что был нем, — вмешался Радульф. — А когда снова заговорил, пес уже понимал все его приказы без слов.
— Ты, наверное, шутишь.
— Истинная правда. Это необычный пес.
Лахлан перевел взгляд на сокольника.
— Ты выставляешь его на собачьих боях?
— Что?
Лахлан заговорил по слогам, будто обращался к полоумному:
— Твой пес де-рет-ся с дру-ги-ми за день-ги?
— Нет.
— Нет — с медведями и буйволами или другими зверями?
— Нет, он не дерется.
Это известие опечалило Лахлана.
— Это прекрасное животное пропадает зря, — сообщил он О’Нилу и Ригану и добавил, снова обернувшись к Вэланду: — Сколько ты за него просишь?
— Пес не продается.
Лахлан щелкнул языком.
— Все продается, парень. Ты это поймешь, когда лучше узнаешь жизнь.
— Я не хочу его продавать.
— Я даже не буду торговаться. Просто назови свою цену.
Вэланд сглотнул и замотал головой.
— Тебя зовут Вэланд, если я правильно расслышал?
— Да, сэр.
Юноше стало противно из-за этого малодушного «сэр», но в присутствии богатого работорговца он невольно чувствовал себя деревенским чурбаном.
— Хорошо, Вэланд. Скоро ты поймешь, что, если Лахлан что-то взял себе в голову, от него так просто не отделаться.
Он развязал расшитый серебром кошель и начал выкладывать на стол пенни, монету за монетой, пока Вэланд в конце концов не сбился со счета и не отвел глаза в сторону, как будто перед ним разыгрывалось нечто непристойное. Лахлан бросил сверху еще несколько монет для ровного счета.
— Никто не может упрекнуть меня в скупости. Здесь сумма, которую я плачу за невольника.
Вэланд стоял в полном молчании.
— Давай, парень, забирай монеты.
— Вы зря потратите деньги, пес не пойдет с вами.
— Мне не нужен домашний любимец, — заговорил Лахлан ласково. — Я не собираюсь с ним церемониться. Отдай его в мое распоряжение на неделю, и я клянусь тебе, он признает меня своим хозяином. Ей-богу, еще не родилась собака, которую я бы не смог приручить.
Он поднял кубок.
— Я прав, парни?
Пес щелкнул зубами и подошел к сокольнику.
Лахлан хохотнул.
— Он бы с удовольствием воткнул в меня свои клыки. — Ирландец хлопнул себя по ляжке. — Черт, грех иметь такого зверя и не использовать его в боях.
— Идем, — Вэланд обратился к Радульфу. — Валлон уже, наверное, недоумевает, где мы задержались.
— Валлон — твой господин?
Сокольник продолжил свой путь к двери и уже дошел до половины, когда Лахлан снова окликнул его по имени. Вэланд остановился. Ладонь ирландца легла на его плечо, и Лахлан заговорил ему на ухо:
— Я покупал девственниц у их матерей, которые падали передо мной на колени и с благодарностью целовали мне руки. Никто не поспорит с серебром. Если мне придется пойти к твоему господину Валлону, то ручаюсь, что к полуночи ты и твой пес будете моей законной собственностью.
Вэланд смотрел на поблескивающее на его руках золото.
— Я же сказал, пес не продается.
Лахлан щелкнул Вэланда по макушке.
— Тогда убирайся вместе со своей безымянной дворнягой! Я был чрезмерно щедр. Меня обманул неверный свет. Теперь я рассмотрел получше и вижу, что он слишком длинноногий для бойцовской собаки.
Они бы так благополучно и ушли, если бы черт не дернул Ра-дульфа за язык.
— Этот пес не дворняга, — заявил германец напоследок.
Лахлан уже было развернулся и пошел прочь и, казалось, выкинул из головы эту затею.
— А как по-другому назвать собаку, слишком робкую, чтобы драться?
— Он не дерется, потому что ему это не надо.
— Заткнись, — прошипел Вэланд.
Лахлан обратился к своим товарищам:
— Сплошные загадки. Собака, которая делает то, что ей сказали, хотя ей ничего не сказали, и которая не дерется, потому что ей это не надо.
Лицо Радульфа побагровело.
— Пес убивает все, что становится на его пути. Он не дерется, он сразу убивает.
Вэланд застонал. Лахлан погладил свой подбородок.
— Это относится и к собакам?
