Мадемуазель замолчала и несколько раз покачала головой, всем своим видом выражая недоумение и растерянность. Затем она продолжила:
— Я каждый вечер сопровождаю королеву Анну в театр, чтобы доставить ей удовольствие. Это мой долг. Она ведь моя тетя. И мы столько трудностей пережили вместе, взять хотя бы бегство в Сен-Жермен
[66]
, где у нас не было даже кроватей и жуткий холод пробирал до костей! К счастью, парижане всегда хорошо ко мне относились, поэтому пропустили мой багаж и мебель! Королева и маленький король были так признательны мне за то, что я предоставила все, что имела, в их распоряжение. А маленького Месье, который был тогда болен, и вовсе забыли в Пале-Рояль
[67]
. К счастью, мессир де Фейанж вовремя вспомнил о нем и вывез из Парижа. Он завернул его в плащ, спрятал в одном из сундуков и так смог проехать через баррикады к воротам Сент-Оноре, не вызвав подозрения… Да, королева, я и мои сестры, которые были совсем малышками, никогда не забудем того, что нас объединяет… Испанская комедия — я о ней и слова резкого не скажу, чтобы не огорчить мою дорогую тетю…
* * *
В общении с Мадемуазель не требовалось подыскивать тему для беседы.
И, тем не менее, Анжелика воспользовалась короткой паузой, чтобы поделиться своими впечатлениями от первой встречи с королем. Сначала — хотя ей было известно о том, что ему всего двадцать один год, — она не могла поверить, что он так молод. А после была поражена величием монарха, особенно заметным на фоне его юности. Может, это из-за манеры смотреть на человека, как бы не видя его и в то же время замечая мельчайшие детали?..
— Он всегда был таким, — призналась Мадемуазель. — Даже в детстве его манера разглядывать придворных раздражала некоторых из них. Именно поэтому многие не любили его и за глаза сравнивали подобное поведение короля с неизменной приветливостью его брата, которого все без исключения находили очаровательным. Но меня так просто не запугать, и ему — меньше, чем кому бы то ни было. Даже когда он еще лежал в колыбели. Подумать только! Каким прелестным был этот ребенок! Ребенок — чудо, дарованное Богом!.. После двадцати пяти лет бесплодного брака! До рождения Людовика королева беременела два или три раза. Но надежды не оправдывались. Народ уже и не знал, каким святым ставить свечи! Я помню, какое счастье испытала, когда мне позволили взять дофина на руки — мне тогда было около десяти. Я нянчила малыша. Я называла его «мой маленький король, мой маленький муж». Эта мысль посещала меня с самых первых дней. Он ниспослан для того, чтобы стать моим супругом. Разве существует принц, более него достойный меня? И моего состояния. Тогда Его Величество не страдал бы от нищеты.
Принцесса замолчала и, погрузившись в воспоминания, замедлила шаг.
— Но тут появился кардинал. Он строго отчитал меня и велел, чтобы я… выкинула из головы глупую мысль, будто дофин предназначен для меня. Я имею в виду великого кардинала. Кардинала де Ришельё. Как жестоко было с его стороны запретить мне, маленькой девочке, нянчить этого прелестного младенца! Кардинал был не просто жестоким. Он был страшный человек! У монсеньора де Ришельё был только один бог — французское королевство. Можно подумать, для того чтобы поправить государственные дела, которые шли из рук вон плохо, нельзя было использовать мое состояние… Я пыталась воспротивиться ему, поверьте! Но это не помогло, и я получила приказ покинуть Сен-Жермен. Королева и мадам де Отфор
[68]
сделали все возможное, чтобы я осталась, но потерпели неудачу. Что до короля, то он выразил сожаление по поводу моего отъезда. Но я еще не закончила говорить о кардинале. Он заставил меня проехать через Рей, где обычно останавливался сам, когда король жил в Сен-Жермене. Он был так разгневан тем, что я называла дофина «своим маленьким мужем», что продолжил свои внушения там. Тот, кто не встречался лично с кардиналом, герцогом де Ришельё, не может представить себе тот ужас, который он внушал. Такой беспощадный взгляд… Все закончилось тем, что я расплакалась. Чтобы немного утешить, он угостил меня сладостями. Но все было напрасно. Я уехала в слезах. И была вне себя от ярости. Позже я получила право появляться при дворе — раз в два месяца, а вы знаете, что это такое. В Сен-Жермене у меня не было даже постели, и я не могла ради одной-единственной ночи каждый раз привозить с собой свою. Поэтому времени хватало только на то, чтобы поужинать с королевой, и снова приходилось возвращаться в Париж… Отчего Ришельё был так непреклонен? Когда речь идет о союзе двух столь именитых семейств, к чему поднимать шум из-за такого пустяка, как разница в возрасте? Ведь Филипп II
[69]
, дед нынешнего испанского короля, сочетался браком с Марией Тюдор
[70]
, дочерью Генриха VIII Английского. Она была не только на десять лет старше его, но и приходилась ему тетей, а я — всего лишь двоюродная кузина Людовика, дочь брата его отца. Видит Бог, братья были такими разными. Покойный король Людовик XIII был всегда мрачен и ставил мораль превыше всего, в то время как мой отец…
Голос Мадемуазель дрогнул.
— Я помню, как он весело насвистывал, когда дела шли из рук вон плохо… В то время как весь мир рушился… Я со своей стороны всегда старалась держаться подальше от сплетен, и сейчас также воздержусь от упреков и не стану уподобляться тем, кто позволяет себе высказываться в адрес королевы-регентши. Ее Величество королева Анна извлекла не так много радости из супружества с покойным Людовиком XIII. И хотя подобное поведение еще больше разрушило их отношения с мужем и навлекло на нее подозрение в измене, она не могла удержаться от переписки со своим братом, королем Испании. Это правда, она была замешана во многих заговорах… которые чаще всего затевал мой отец.
