— Оставь себе. Ты должен рассказать обо всем, что видел, а потому важнее тебя сейчас никого нет. Если когда-нибудь встретишься с Дуджеком, скажи ему: императрице нельзя терять не солдат, а память империи.
К ним подъехал сборный отряд виканцев. Они привели лошадей, среди которых была и верная кобыла Дюкра. За виканцами из облаков пыли стали выныривать повозки именитых беженцев. На обочине дороги стояли еще три повозки, охраняемые Нилом и Нетрой.
Дюкр набрал полную грудь воздуха.
— Я все-таки хотел сказать насчет капрала Листа…
— Бесполезно, старик, — оборвал его Лулль. — Он благодарен вам за все время, что провел вместе с вами, и желает успешно добраться до Арена. Парень говорил еще про какого-то призрака. Наверное, это была ваша общая с ним шутка. Знаете, я тоже пытался его урезонить, но он сказал: «Передай господину историку, что я нашел свою войну».
Кольтен неожиданно отвернулся, как будто эти слова что-то задели в его непроницаемой душе.
— Капитан, оповести войска, что через час мы начинаем наступление.
«Боги милосердные! Он собрался наступать!» Дюкр ощущал тяжесть во всем теле. Руки, ноги, туловище — все превратилось в куски свинца. Тело стало чужим.
— Вот ваша лошадь, историк, — услышал он голос Лулля.
Дюкр с трудом выдохнул скопившийся воздух.
— Историк? Нет. Историком я стану не раньше чем через неделю. А сейчас и на все время пути… — Он неопределенно покачал головой. — Я даже не знаю, каким словом назваться. Пусть уж лучше будет «старик».
Он улыбнулся. Улыбка едва не взбесила Лулля, и он обратился к Кольтену:
— Господин Кольтен, этот человек не знает, как ему назваться. Он не нашел ничего лучшего, чем «старик».
— Скверный выбор, — прорычал в ответ виканец. — Здесь нет твоих прежних знакомых. Наверное, они бы подсказали. Мы же знаем тебя как солдата. Думаю, это звание ты не сочтешь оскорбительным?
— Нет, ни с какой стороны.
— Так доведи беженцев в целости и сохранности до Арена, солдат.
— Слушаюсь, господин командующий.
— Дюкр, у меня есть кое-что для тебя, — сказала ему Безымянная морячка.
Женщина подала ему свернутый лоскуток.
— Только не читай сейчас. Потом прочтешь.
Дюкр кивнул и засунул ее лоскуток себе за пояс. Прощание закончилось. Историк жалел, что здесь нет Балта и Листа, но перед сражением прощальных церемоний не устраивают. Теми, кто оставался, владели совсем другие заботы.
— Постарайтесь ехать так, чтобы не мозолить глаза Клобуку, — сказал ему Лулль.
— Я желаю того же всем вам.
Кольтен язвительно оскалился.
— Не выйдет, Дюкр. Мы намерены пропахать кровавую борозду по горлу этого мерзавца.
Дюкр ехал впереди колонны беженцев, держа путь к подножиям холмов, где собрались керан-добрийцы. Слева от него ехала Нетра, а справа — Нил. Вслед за ними катились три повозки, особо охраняемые виканцами. Воины, которых выбрал Кольтен, были очень молоды. Ослушаться приказа они не могли, но свой отрыв от кланов воспринимали как позорную уступку их возрасту.
«Думаете, ребята, на ваш век не хватит сражений? Если Кольтен допустил просчет в своей игре с судьбой, очень скоро вас ждет впечатляющее и, очевидно, последнее в вашей жизни сражение».
— К нам едут двое всадников, — сказал Нил.
— Хороший знак, — пробормотал Дюкр.
К ним приближались двое старейшин племени: мужчина и женщина, оба высохшие и жилистые. Их кожа была одного цвета с цветом шкур, из которых были сшиты их одежды. На левом боку у каждого висела кривая сабля. Головы покрывали искусно выделанные металлические шлемы.
— Нил, оставайся здесь, а мы с Нетрой поедем им навстречу, — велел историк.
Они проехали совсем немного и остановились в нескольких шагах от керан-добрийцев. Первым заговорил Дюкр.
— Малазанская империя уважает и соблюдает свои договоры с законными владельцами земель. Мы знаем, что находимся на землях, принадлежащих керан-добрийцам. Мы просим позволить нам проехать через ваши владения.
Старуха, обведя глазами повозки, спросила на чистом малазанском языке:
— И сколько вы готовы заплатить за проезд?
— Столько, сколько собрали все солдаты Седьмой армии, — ответил Дюкр. — В имперских деньгах это равно сорок одной тысяче серебряных джакатов.
— Годичное жалованье малазанской армии, — поморщилась старуха. — Похоже, вы не собрали деньги, а ограбили своих солдат, чтобы купить право проезда. Солдаты знают?
Дюкр не ожидал такого поворота, но быстро нашел нужные слова.
— Досточтимая старейшина, солдаты даже настаивали на этом. Они добровольно отдали нам свои деньги.
В разговор вступила Нетра.
— Три виканских клана предлагают дополнительную плату: драгоценности, посуду, шкуры, войлок, подковы, кожаные ремни с заклепками, а также изрядное количество монет, захваченных нами у противников за время долгого пути из Хиссара сюда. Сумма предлагаемых денег равна семидесяти трем тысячам серебряных джакатов.
Старуха умолкла. Так прошло несколько минут. Затем старик сказал ей что-то на их языке. Она покачала головой. Ее серовато-коричневые глаза вновь переместились на Дюкра.
— И за все, что вы предлагаете, вы просите пропустить беженцев, виканские кланы и солдат Седьмой армии?
— Нет, старейшина. Только беженцев и небольшой отряд их охраны.
— Мы отвергаем ваше предложение. «Прав был Лулль; так оно и вышло!»
— Это слишком много, — добавила старуха. — Наш договор с императрицей имеет определенные границы.
Дюкр ошеломленно пожал плечами.
— Ну… тогда часть предложенного.
— А вы заберете остаток в Арен, где все это добро будет лежать мертвым грузом, пока в городские ворота не вломится армия Корболо Дэма. И тогда вы щедро заплатите ему за право разделаться с вами.
— В таком случае на оставшиеся деньги мы с радостью наймем ваших воинов в сопровождающие, — сказала Нетра.
У Дюкра перестало биться сердце.
— Хочешь, чтобы мы дошли с вами до городских ворот? Это слишком далеко. Мы проводим вас до деревни Белан. Оттуда начинается Аренский путь — прямая дорога на Арен. Но ваших денег все равно больше. На их остатки мы снабдим вас пищей. Если кому-то из беженцев нужна помощь наших знахарок, пусть приходят.
— У вас тоже есть знахарки? — удивилась Нетра.
Старуха кивнула. Нетра улыбнулась.
— Виканцы будут рады познакомиться с вашим племенем.
— Проход по нашим землям для вас открыт.
Старики развернули лошадей и поехали к своим. Дюкр проводил их взглядом, затем тоже развернул свою кобылу, но в другую сторону. Он привстал в стременах. Над Санимоном висело густое облако пыли.
