Тот молча бухнулся на колени. И слава богу, что подходящего места для того, чтобы упасть в обморок, больше не было. Волей-неволей Шахову пришлось удержаться на ногах. Рядом с ним тяжело дышал Кукумадеву. От возмущения или от нервного напряжения – кто знает? Старик с видимым трудом сдернул с шеи один из подвешенных мешочков, развязал его, неторопливо покопался внутри и вытащил на свет какую-то безделушку – тонкий ремешок из светло-серой змеиной кожи, украшенный перьями, ракушками, пучками травы. А в самой середине нелепо торчали из разреза в коже черные, свивающиеся по краям в спираль шерстинки. Это похоже… да, скорее всего, этого человеческие волосы. Волосы негра, точнее говоря. Уж не это ли самого?
– Значит, это ты хотел предать нас? – спросил колдун, умышленно никак не называя обвиняемого. Создавалось впечатление, будто он уже утратил право на имя.
– Нет, – еле слышно пролепетал тот, с ужасом и мольбой глядя снизу вверх на старика.
– Ты хотел все рассказать Сикулуми, – продолжал Кукумадеву, выдергивая из амулета один волосок.
– Не-е-ет! – взвизгнул несчастный, схватился за голову, как будто волос выдрали из его затылка, и повалился набок.
– Ты думал, что Сикулуми простит тебя и позволит вернуться домой?
Колдун выдернул из амулета чуть ли не половину пучка.
– Н-н-н-н…. д-а-а-а! – завопил обвиняемый, извиваясь от боли.
– Но ты не успел ничего рассказать, – закончил колдун, когда вопли и стоны затихли. И это был уже не вопрос.
Старик, не оглядываясь на неподвижное тело предателя, подошел к костру и брезгливым жестом бросил амулет в огонь. Серая змеиная кожа в один момент почернела и съежилась. А лежавший в двух шагах от Андрея человек даже не дернулся. Шахов смотрел вслед удалявшемуся колдуну и отгонял от себя паническую мысль о том, что в мешочке Кукумадеву он разглядел еще один точно такой же амулет. Только из черной кожи и со светлыми волосами.
* * *
До крааля ндвандве разбойники добрались перед самым рассветом и практически бесшумно. Если не считать двух-трех старательно сдерживаемых вскриков. Добрая треть отряда решила в подражание своему кумиру отправиться в бой босиком. А в саванне растет множество колючих трав и кустарников. Днем их хотя бы видно, а вот ночью…
Шахов еще в лагере замучился объяснять, какое это болезненное занятие, сам он уже недели две так ходит и только теперь начинает привыкать. И кстати, в его десятке нашелся всего один энтузиаст босохождения. Но каждого ведь не переубедишь. Взрослые люди, в конце концов, могли бы и сами догадаться.
Тем не менее отряду удалось незаметно прокрасться к воротам. Собственно, замечать их было некому. Вволю наплясавшиеся и напившиеся пива ндвандве и гости-кумало только-только погрузились в сон. А может быть, кто-то из молодежи до сих пор еще не вернулся с танцплощадки, но если и так, то им сейчас было не до каких-то там разбойников. Собаки давно уже утомились встречать громким лаем каждую группу возвращающихся и сейчас лишь глухо ворчали во сне.
Часового у ворот ндвандве, кажется, все-таки поставили. То есть он, по-видимому, когда-то там стоял. Андрей в темноте запнулся о вытянутые поперек тропы ноги, но страж что-то беззлобно проворчал, повернулся на бок и снова засопел в две дырки. Пришлось так же беззлобно приложить ему в затылок древком ассегая. Пусть отдыхает дальше. Специально Шахов не прислушивался, но вроде бы никто из идущих следом не стал добивать спящего. Не спецназ все-таки.
У ворот волей-неволей пришлось потолкаться. Каждый норовил пройти первым, а то, что не он один такой нетерпеливый, в темноте разглядеть было сложно. Андрей потоптался немного в очереди, потом отошел в сторонку, оперся руками на более или менее крепкую жердину и рывком перемахнул через изгородь. Рассохшееся дерево заскрипело под его тяжестью, но выдержало. Следом прыгнуло еще несколько человек, вероятно из его десятка. Последний в конце концов завалил плетень, но это было не так важно, потому что со стороны скотного двора уже послышались удивленные хриплые голоса хозяев. Заметили, черти безрогие!
– Бегом за мной, к Большому Дому
[88]
! – крикнул своим Шахов и ринулся напролом, не разбирая дороги. Да и как ее разберешь в такой темнотище?
Накануне вечером Сило и Кукумадеву собрали командиров десятков на совещание. Лазутчик, побывавший в краале, начертил палкой на земле подробную схему расположения зданий. Хотя кое-кто из разбойников, пришедших в отряд именно из ндвандве, знал подробности не хуже разведчика. Важнее было определить, где поселились Сикулуми и его люди, где заночует новобрачный и старейшины племени. Но тут оставалось только надеяться, что все будет так, как велит обычай. А велел он, чтобы знатные гости останавливались в доме вождя. Его и решено было атаковать в первую очередь. Но теперь этот мудрый план грозил накрыться медным тазом. А впрочем, Андрею нужно было туда попасть независимо от исхода операции.
Он широченными шагами мчался по темному, почти невидимому проходу между хижинами. Другие группы, по идее, должны были следовать параллельным курсом. А врагам по тому же раскладу попадаться на его пути еще рановато. И все же он сшиб какого-то хлюпика, не вовремя рискнувшего перебежать дорогу.
– Я наелся, – жалобно пискнул тот, поднимаясь с земли.
– Ёкарный бабай, – ответил Андрей, не останавливаясь.
На этот раз он вовсе не ругался, а просто ответил на реплику пострадавшего. Так разбойники еще в лагере договорились отличать своих от чужих. Глупость, конечно, но ничем не глупее любого другого пароля. По крайней мере, случайно его никто не угадает.
Дальше Андрей побежал медленней, осторожней. И успел разглядеть на фоне Млечного Пути еще чей-то силуэт. Этот про свой аппетит ни слова не сказал, а просто глупо поинтересовался: «Кто здесь?» За что и получил по лицу ребром шаховского щита. А сам Андрей уже выбрался на небольшую площадку возле дома вождя. И сразу понял, что оказался здесь не первым.
У входа в хижину смутно угадывалось несколько беспорядочно движущихся теней, причем количество их с каждым мгновением увеличивалось. Судя по создаваемому ими шуму, дрались там в основном врукопашную, с яростными криками, но пока что без стонов тяжело раненных.
– Га-а-ари-и-ик! – рявкнул Шахов во все шесть с половиной литров своих легких
[89]
. – Ты где-е-е?
Отозвалось сразу много голосов, но ни одного русского слова он так и не услышал.
Хреново дело! Или студент дрыхнет без задних ног, так что его и пушкой не разбудишь, или еще хуже. Может, ему просто не дают ответить? Зажали рот, всунули кляп, оглушили, в конце концов. Нет, это еще не самый конец, но об этом Андрей даже думать не хотел. Ничего не изменилось. Раз Гарик не откликается – придется его искать, обходя дом за домом. И начинать нужно с жилища вождя. Он же вождь, пусть чисто формально, но все-таки.
