— Михаил.
Рейвен толкнула его в грудь, твердую, как камень. Ей нужна была передышка, чтобы подумать, не ощущая тепла его кожи и настойчивых требований его тела.
— Не делай этого! — Он сказал это резко, отдавая приказ. — Не закрывайся от меня!
— Ты говоришь об обязательствах перед чем-то, что находится за пределами моего понимания... — Рейвен прикусила нижнюю губу. — Мой дом так далеко отсюда.
— Там тебя не ждет ничего, кроме горя, Рейвен.
Он отказывался от такого простого выхода для них обоих.
— Ты не выживешь, и хотя в душе ты не хочешь, чтобы они пользовались твоим даром, когда они придут к тебе по поводу очередного отвратительного убийства, сердцем ты поймешь, что не можешь сказать «нет». Все внутри тебя не позволит убийце разгуливать на свободе, когда ты можешь спасти его следующую жертву.
Он схватил ее за длинные шелковистые волосы, словно это могло удержать ее рядом с ним.
— Они не смогут позаботиться о тебе, как я.
— А что насчет разницы между нами? Ты относишься к женщинам, словно мы существа второго сорта. К сожалению, ты обладаешь способностью навязывать свою волю любому, кто не может противостоять тебе. А я могу. Все время. Я должна быть самой собой, Михаил.
Он приподнял тяжелую массу волос над ее шеей и оставил легкий, как перышко, поцелуй на обнаженной коже.
— Ты же знаешь, что мое отношение к женщинам — следствие того, что я должен их защищать, а не того, что я считаю их ниже себя. Сопротивляйся мне, если хочешь, малышка. Я люблю в тебе все.
Большим пальцем он ласкал возвышенность ее груди, согревая кровь и посылая дрожь восторга по позвоночнику. Рейвен хотела его именно таким — диким и неприрученным, нуждающимся в ней. Она владела собой, и понимание, что она могла заставить его потерять рассудок, действовало на нее подобно афродизиаку.
Михаил склонил голову к напряженному соску, который так и манил его. Прикосновение его языка было нежным, он поцеловал бархатный пик, втянув его в свой влажный и горячий рот. Рейвен выдохнула, закрыв глаза. Ее тело ожило, каждое нервное окончание взывало к его прикосновениям. Она податливо таяла в его руках.
Она не хотела этого. В глазах у нее стояли слезы. Она не хотела, но нуждалась в этом.
— Не причиняй мне боли, Михаил, — прошептала она, уткнувшись в твердые мускулы его груди.
Это была мольба об их будущем. Рейвен знала, что физически он никогда не причинит ей боли, но их жизнь может складываться очень непросто.
Он поднял голову, прижав ее к кровати всем телом. Он пожирал глазами ее лицо. Он гладил ее подбородок, припухлую нижнюю губу.
— Не надо бояться меня, Рейвен. Разве ты не чувствуешь, как сильно я к тебе привязан? Я отдал бы за тебя жизнь.
Он хотел, чтобы между ними не было лжи, и признал неизбежное.
— Это будет нелегко, но мы справимся.
Он погладил ее плоский живот, и, скользнув ниже, его рука уютно устроилась на завитках цвета воронова крыла.
Ее руки успокаивали его.
— Что со мной случилось?
Она была смущена. Неужели она потеряла сознание? Все смешалось. Она будто знала, что Михаил заставил ее выпить какое-то отвратительное лекарство. Она спала. Потом начались кошмары. Ей и раньше снились кошмары, но этот был просто жутким. Она была притиснута к обнаженной груди, ее рот прижимался к ужасной ране. Кровь ручьем устремилась в ее горло. Она задыхалась, сопротивлялась, но, как всегда в кошмаре, не могла вырваться. Она пыталась позвать Михаила. И когда подняла взгляд, он был там, смотрел на нее своими темными загадочными глазами, и это его руки прижимали ее голову к ране на его груди.
Может быть, причина в том, что она находится в самом сердце страны Дракулы и Михаил напомнил ей темного, таинственного принца?
Рейвен не могла удержаться и кончиками пальцев погладила его безупречную грудь. С ней что-то случилось, и она изменилась навсегда, каким-то образом став частью Михаила, в то время как он стал ее частью.
Коленом он нежно развел в стороны ее бедра. Передвинулся, и его широкие плечи закрыли для нее все. У нее захватило дух от того, какой он огромный, сильный, властный и красивый. Очень осторожно, как он должен был сделать в первый раз, он вошел в нее.
Рейвен задохнулась. Она никогда не сможет привыкнуть к тому, как он заполняет ее, растягивает, к тому, как ему удается повергать ее тело в жидкий огонь. Насколько необузданным он был в первый раз, настолько мягким и нежным он был сейчас. Каждый глубокий удар заставлял желать большего, увеличивал настойчивость, с которой ее руки ласкали мускулы его спины, ее губы скользили по его груди и шее.
Михаил старался не терять самообладания, призвав на помощь всю свою силу воли. Ее рот, ощущение ее пальцев на его коже сводили с ума. Рейвен была такой тугой — огненный бархат обхватывал его, подпитывая огонь. Он мог чувствовать, как живущее в нем чудовище борется, стремясь вырваться на свободу, как бурлит его жажда — его тело двигалось сильнее, быстрее, погружаясь в нее, соединяя их тела, их сердца. Он раскрыл свое сознание. Ее ногти впились ему в спину, когда волна за волной сотрясали ее тело. Михаил очутился в огне прежде, чем чудовище смогло вырваться на свободу. Он почувствовал, как что-то тугое и горячее сжало его, и издал удовлетворенный рык.
Михаил лежал поверх ее тела, все еще соединенный с ней, на мгновение удовлетворенный, когда почувствовал ее слезы на своей груди. Медленно подняв голову, он склонился, чтобы попробовать их на вкус.
— Почему ты плачешь?
— Как я смогу найти силы, чтобы когда-нибудь покинуть тебя? — пробормотала она.
Его глаза опасно потемнели. Михаил перевернулся, ощутив, как неуютно она себя чувствует в своей наготе, и натянул на нее одеяло. Рейвен села, убрав тяжелый водопад волос с лица невинным и в то же время возбуждающим жестом, который он так любил.
— Ты не покинешь меня, Рейвен.
Это прозвучало намного жестче, чем он хотел. Ему потребовалось невероятное усилие, чтобы сказать это как можно мягче. Она слишком юная и ранимая — он должен помнить об этом прежде всего. Он не мог представить, чем им придется заплатить за разлуку.
— Как ты можешь разделить со мной все и просто уйти?
— Ты знаешь почему. Не делай вид, что не знаешь. Я чувствую вещи, ощущаю их. Это так неестественно. Я не знаю законов этой страны, но когда кто-то убит, об этом знают полиция и газетчики. И это только с одной стороны, Михаил. Мы не привыкли к тем вещам, на которые ты способен. Почти задушить Джейкоба, ради всего святого! Ты так отличаешься от людей, к которым я привыкла, и мы оба об этом знаем.
Она натянула на плечи одеяло.
— Я хочу тебя, я даже не могу представить свое существование без тебя, но я не уверена в том, что все-таки здесь происходит.
