В его глазах было столько выражения, он так хотел убедить ее. Он не отводил глаз, не пытался скрыть от нее неприглядную правду своего мира, свою отчаянную уязвимость.
— Михаил, — тихо сказала она, — я смотрю на тебя, и что-то глубоко внутри меня говорит, что мы принадлежим друг другу, что ты нуждаешься во мне и что без тебя я никогда не буду целостной. Но я знаю, что это абсурдно. Я прожила почти всю свою жизнь сама по себе и была довольно счастлива.
— Ты была отверженной, ты испытывала боль. Никто не видел тебя, не знал, кем ты была. Никто не сможет оценить тебя и позаботиться о тебе лучше, чем я. Не делай этого, Рейвен. Не надо.
Он притянул ее к себе. Как она могла ему сопротивляться? Было поздно, слишком поздно. Его рот уже нашел ее. Его губы были прохладными, мягкими и такими нежными, что у нее на глазах навернулись слезы. Она уткнулась лбом в его лоб.
— Ты обидел меня, Михаил, правда, обидел.
— Я знаю, малышка, мне очень жаль. Прости меня.
Она улыбнулась.
— Это действительно так легко?
Он вытер слезинку с ее щеки.
— Нет, но это все, что я могу дать тебе сейчас.
— Тебе нужна помощь, и я знаю, что не могу ее оказать. Я пойду. Свяжись со мной, когда сможешь. Я обещаю никуда не уходить, пока тебе не станет лучше.
— Рейвен, надень мое кольцо, — попросил он.
Она покачала головой, отходя в сторону.
— Не думаю, что нужно это делать, Михаил. Пусть все остается так, как есть. Я должна подумать.
Он погладил ее затылок, потом руку, начиная с плеча и до самого запястья, на котором его пальцы сомкнулись.
— Завтра мне нужно будет выспаться, хорошенько выспаться. Я хочу защитить тебя от тех людей.
Он знал, она подумает, что они будут мучить его. Рейвен отбросила прядь его волос со лба.
— Со мной все будет в порядке, как и все эти годы. Ты так заботишься о своем мире, что и не догадываешься, что люди могут позаботиться каждый о себе. Я обещаю, что не уеду от тебя и буду осторожна. Я не собираюсь прятаться у них в шкафу или под кроватью.
Михаил взял ее за подбородок.
— Эти люди опасны, Рейвен, они фанатики. Я понял это сегодня ночью.
— Они узнали тебя?
У нее перехватило дыхание. Она хотела быстрее позвать его друзей, чтобы они позаботились о его ранах.
— Конечно нет. Да у них и не было такой возможности. Я узнал еще два имени. Это Евгений — темноволосый, с венгерским акцентом.
— Это, должно быть, Евгений Словенски. Он приехал на поезде с туристической группой.
— И некто Курт.
Он снова откинулся на подушки, не в состоянии терпеть боль в бедре. Это было похоже на то, как если бы ногу пилили тупой пилой.
— Курт ван Хелен. Он тоже из туристической группы.
— Там еще и третий мужчина. Никто не называл его по имени. — Его голос выдавал, насколько он ослабел. — Ему около семидесяти, седые волосы и тонкие седые усы.
— Это, должно быть, Гарри Саммерс, муж Маргарет.
— Гостиница превратилась в гнездо ассасинов. Но самое худшее, что акушерка сказала своему мужу, да и всем им, что Ноэль не была нежитью. Как они могли поверить в этот абсурд, когда она родила ребенка? Господи! Какая бессмысленная потеря.
Печаль снова оглушила его, только усиливая боль. Рейвен почувствовала, как его тоска отозвалась в ней.
— А теперь я пойду, чтобы они могли помочь тебе, Михаил. Ты слабеешь с каждой минутой. — Наклонившись, она поцеловала его в лоб. — Я чувствую их беспокойство.
Он схватил ее за руку.
— Надень мое кольцо. — Он ласкал внутреннюю сторону ее запястья. — Я хочу, чтобы ты носила его. Это очень важно для меня.
— Хорошо, Михаил, но только пока ты отдыхаешь. Мы поговорим об этом, когда ты почувствуешь себя лучше. А теперь зови своих друзей. Я возьму твою машину, чтобы добраться до гостиницы.
Она дотронулась до него. Его кожа была холодной, очень холодной. Рейвен надела кольцо. Но он снова схватил ее.
— Не приближайся к этим людям. Оставайся в своей комнате. Я просплю целый день, поэтому и ты отдохни, а вечером я приду за тобой.
— Звучит многообещающе. — Она нежно поправила прядь его волос. — Думаю, тебе надо подольше оставаться в постели.
— Карпатцы исцеляются быстро. Жак проследит, чтобы ты благополучно добралась до дома.
— В этом нет необходимости, — отказалась она, так как чувствовала себя неловко в присутствии незнакомцев.
— Это нужно ради моего спокойствия, — нежно сказал Михаил, глазами умоляя ее не спорить.
Рейвен кивнула, и он решил еще раз испытать судьбу.
— Но прежде чем уйдешь, пожалуйста, постарайся выпить еще один стакан сока. Чтобы я, по крайней мере, об этом не беспокоился.
Он знал, читая ее мысли, что она уже пыталась выпить сок. Но ее желудок воспротивился прежде, чем она успела сделать хоть один глоток. В этом он винил себя. Он был в ответе за то, что ее организм отказывался принимать человеческую пищу. Рейвен и так была слишком худенькой. Она не может оставаться без пищи.
— Мне от одного запаха становится плохо, — призналась она, желая рассмешить его, но понимая, что это невозможно. — Я думаю, что и правда подхватила грипп. Михаил, я попробую это сделать, попозже.
— Я помогу тебе, — пробормотал он тихо, его глаза помрачнели, — я должен сделать это для тебя. Пожалуйста, малышка, позволь мне это сделать, ведь это так просто.
Дверь позади нее распахнулась, и трое мужчин вошли в комнату. Один остался стоять рядом с дверью в ожидании. Он выглядел как облегченная версия Михаила.
— Вы, должно быть, Жак.
Рейвен еще раз дотронулась до холодной руки Михаила, прежде чем выйти из комнаты.
— А вы Рейвен.
Он смотрел на кольцо на ее пальце, даже не пытаясь скрыть усмешку. Она подняла бровь.
— Я не хотела его расстраивать. Мне показалось, это лучший способ побыстрее уйти, чтобы вы смогли ему помочь.
Она не могла использовать Жака, чтобы видеть Михаила. Его ментальные щиты были так сильны, что вовнутрь невозможно было проникнуть. Байрон оказался более легкой мишенью.
Когда она подошла к входной двери, Жак покачал головой и взял ее за руку.
— Он хочет, чтобы вы выпили сок.
— Ах, оставьте меня. Я же сказала, что не могу.
— Мы можем задержаться здесь на всю ночь. — Он пожал плечами и усмехнулся. — Я бы не против. У Михаила очень уютный дом.
Она посмотрела на него свирепо, хотя ей хотелось расхохотаться.
— Вы такой же, как и он. Но не думайте, что это комплимент, — добавила она, когда он довольно ухмыльнулся.
