— Симпатичный пес, — произнес Ксавье.
Призрак обнюхал его ладонь и с энтузиазмом ткнул в нее носом. Я-то надеялась, что он зарычит — тогда Ксавье перестанет быть безупречным. Но парень без малейшего труда проходил тест за тестом.
— Я нашла его сегодня.
— У тебя привычка такая — подбирать бродячих собак? — вскинул брови Ксавье.
— Нет! — возмутилась я. — Его хозяйка переезжает в дом престарелых.
— Похоже, это пес Алисы Бутлер.
— Ты уверен?
Ксавье пожал плечами.
— Городок-то маленький. А вчера я всерьез беспокоился о тебе.
— У меня все замечательно, — неуверенно пробормотала я, попыталась посмотреть ему в глаза, но почувствовала головокружение и отвела взгляд.
— Нужно аккуратнее выбирать друзей, — интимно сообщил он.
Я занервничала.
— Молли не виновата, — парировала я. — Дело во мне самой.
— Ты совсем не такая, как здешние девушки.
— Почему?
— Ты редко выходишь из дома, верно?
— Да, пожалуй.
— Это не так уж плохо, — усмехнулся Ксавье. — Вносит приятное разнообразие.
— А я бы предпочла другой расклад.
— Зачем? Нет смысла притворяться тем, кем ты не являешься. Ночью у тебя могли быть серьезные неприятности. Повезло, что я тоже оказался у Молли и спас тебя.
Я не поняла, шутит он или нет.
— Как мне отблагодарить тебя?
— Ну, для этого достаточно сделать… — и Ксавье прервал себя на полуслове.
— Что?
— Проведи время со мной. Как насчет следующего уик-энда? Кино тебя устроит?
Я ошеломленно молчала. Может, я ослышалась? Неужели Ксавье Вудс, самый неприступный парень «Брюс Гамильтон», приглашает меня на свидание? Что ответить? Где Молли, когда она нужна мне?
А Ксавье, вероятно, расценил мое молчание как отказ.
— Ничего страшного, если ты не хочешь.
— Нет, как раз наоборот!
— Прекрасно. Тогда дай мне свой номер? Детали мы обсудим позднее.
Он вытащил из кармана ветровки блестящий черный мобильник. Из кухни донеслось звяканье посуды. Нужно торопиться!
— Лучше дай мне твой, я сама позвоню, — шепнула я, взяла на кофейном столике газету, оторвала уголок и протянула ему.
— А где ручка? — осведомился Ксавье.
Я обнаружила ее в книге, которую читал мой брат. Ксавье нацарапал цифры, и я умудрилась спрятать клочок бумаги прямо перед приходом Габриеля и Айви с подносом, уставленным чашками.
Я проводила Ксавье до двери. Его взгляд на мгновение задержался на моей одежде — и чудесная полуулыбка вернулась.
— Между прочим, очень милая пижамка.
Я замерла на месте. Считается, что у каждого человека есть физические недостатки, но, по-моему, у Ксавье их нет. Я вглядывалась в черты его лица — рот, по форме напоминающий лук, гладкая кожа, ямочка на подбородке — и не могла поверить, что он реальный. Под курткой белела рубашка, на шее поблескивал серебряный крестик на кожаном ремешке.
— Рада, что тебе нравится, — наконец выдавила я.
Он засмеялся, и этот звук напомнил мне перезвон церковных колоколов.
Габриель и Айви умело скрыли тревогу, которая ими овладела, когда я поделилась с ними новостью о свидании.
— Разве это хорошая идея? — спросил Габриель.
— Почему бы и нет? — с вызовом заявила я.
Идея самостоятельно принимать решения казалась весьма привлекательной.
— Бетани, пожалуйста, поразмышляй о последствиях своего поступка, — спокойно произнесла Айви и нахмурилась.
— Айви, Габриель, вы слишком переживаете!
Хилый и неубедительный аргумент.
— В чем проблема? — продолжала я.
— Наша миссия свиданий не предполагает, — отчеканил брат.
Конечно, мое поведение еще больше укрепило его сомнения насчет меня. Внутренний голос шептал — надо сдаться… согласиться, принять сторону Габриеля. Однако был и другой голос, который заглушал разумные доводы и требовал, чтобы я встретилась с Ксавье.
— Не торопись, — мягко сказала Айви. — Может, следует воплотить в жизнь идеи, которые поднимут общественное сознание жителей города?
Она вещала как учительница, которая проталкивает очередной школьный проект.
— Это твои идеи, не мои.
— Они будут и твоими, — настаивала Айви.
— Я хочу найти свой путь.
— Давай продолжим дискуссию, когда у тебя в голове немного прояснится, — вымолвил Габриель.
— Нечего обращаться со мной как с ребенком!
Я вскочила и прищелкнула языком, призывая к себе Призрака.
На верхней площадке мы уселись рядышком, я — кипя от раздражения, пес — уткнувшись носом мне в колени. А брат и сестра продолжили беседу.
— Не верится, что она ради прихоти способна поставить под удар все, — бубнил Габриель, меряя шагами кухню.
— Но сознательно Бетани никогда не сделает этого.
Айви старалась сгладить ситуацию — она не выносила, когда между нами возникали разногласия.
— Что же она творит? Мы должны учитывать ее неопытность, но она сознательно ведет себя мятежно и своевольно. На Земле всегда сталкиваешься с искушениями. Мы здесь меньше месяца, а Бетани не может воспротивиться очарованию красивого мальчика!
— Габриель. Время…
— Она испытывает мое терпение! — воскликнул он и добавил: — Что ты посоветуешь?
— Не будем чинить ей препятствий, и все быстро закончится. Начни мешать ей, и Бетани станет сражаться за свою свободу.
Габриель молчал.
— Она поймет, что жаждет невозможного, — резюмировала Айви.
— Надеюсь, — сказал Габриель. — Но я за нее беспокоюсь.
— Она неумышленно бросает нам вызов.
— Да, но глубина ее эмоций ненормальна, — возразил Габриель. — Предполагается, что наша любовь обезличена и распространяется на все человечество. Однако мы не позволяем себе чувствовать привязанность к кому-то конкретному. Похоже, Бетани влюблена глубоко и безоговорочно — как смертный.
— Верно, — подтвердила сестра. — Отсюда вывод: ее стремление гораздо могущественнее нашего — и одновременно гораздо опаснее.
— Именно. Ее чувство нельзя долго держать в узде, и если мы допустим дальнейшее его развитие, скоро оно вырвется из-под нашего контроля.
Не желая слушать дальше, я прокралась в свою комнату и бросилась на постель. Я едва не разразилась слезами. Бурная реакция удивила меня, и я тяжело задышала. Я понимала, что власть надо мной захватила плоть. Возникло ощущение ненадежности, шаткости — как на «американских горках». Кровь бурно бежала по жилам, а живот свело. Меня обижало то, что меня обсуждали, словно какой-то лабораторный эксперимент. Огорчал и вывод, будто я поступаю неправильно. Почему они словно с цепи сорвались? И что Айви имела в виду, говоря о «невозможном»? Неужели, Ксавье не отвечал их критериям? У них, наверное, паранойя! Кто они такие, чтобы судить о том, что еще не началось? Ксавье Вудс нравился мне и по какой-то причине сделал мне шаг навстречу. И я не собиралась устранить его из моей жизни. Мои чувства к нему нарастали с опасной, головокружительной скоростью, и я не препятствовала этому. При одной мысли о решительном разрыве с ним возникала пугающая пустота в груди. Значит, я утрачиваю Божественную сущность? Превращаюсь в человека?
