Фойе пустовало, и никто не толпился у кофейного бара. Афиши на стенах рекламировали фильмы Хичкока. Сеанс, похоже, уже начался.
Кто-то позади меня подчеркнуто громко прочистил горло. Я вздрогнула и крутанулась на месте.
— Опаздывать, конечно, стильно, но не настолько же, чтобы пропустить кино.
Ксавье был передо мной — в темно-синих шортах и кремовой рубашке с короткими рукавами.
— Я не могу, — выдохнула я.
— Чтобы сообщить об этом, необязательно бежать сюда. Могла бы позвонить.
В его глазах искрился смех. Я промолчала. Сперва решила сказать, что потеряла номер, но раздумала.
— Ладно, — продолжал он, — как насчет кофе?
— А кино?
— В другой раз.
— Только недолго, — согласилась я. — Дома не знают, что я ушла.
— В двух кварталах отсюда есть симпатичное местечко.
Кафе называлось «Влюбленные». Пропустив меня вперед, Ксавье приложил ладонь к моей спине, между лопаток. Жар его прикосновения породил внутри ощущение странного тепла: его рука касалась того места, где тщательно сложены мои крылья! Я отодвинулась и нервно рассмеялась.
— Ты странная, — произнес он.
К счастью, он повел меня в отдельную кабинку. Я заметила здесь учеников «Брюс Гамильтон». Ксавье несколько раз приветственно кивнул направо и налево. Это что, все его друзья? Наше появление может породить массу слухов.
Внутри оказалось довольно мило, и я немного расслабилась. Свет неяркий, на стенах — афиши старых кинофильмов. На столике лежали бесплатные открытки, рекламирующие местных художников. В меню были молочные коктейли, кофе, пирожные и различные виды мороженого со взбитыми сливками. Нас обслуживала официантка в кедах. Я заказала горячий шоколад, Ксавье — кофе-латте. Девушка одарила его игривой улыбкой.
— Надеюсь, тебе тут понравится, — сказал он. — Я обычно захожу сюда после тренировок.
— Ты много тренируешься?
— Днем дважды на неделе и большую часть уик-эндов. А ты каким-нибудь спортом занимаешься?
— Нет, пока выбираю.
— Да, на это требуется время. — И Ксавье откинулся на спинку кресла. — Ну, поведай мне о себе.
Именно этого я и боялась.
— Что тебя конкретно интересует?
— Почему вы приехали в наш захолустный городок?
— Чтобы изменить образ жизни, — нашлась я. — Нам надоело светское общество, хотелось чего-то спокойного. А теперь твоя очередь.
Конечно, он догадался, что я уклоняюсь от новых вопросов, но ничего уже не имело значения. Ксавье любил поговорить, его не требовалось подхлестывать. И он не утаивал личную информацию. Он рассказывал байки о своих родных, коротко описал обстановку в семье.
— У нас шесть детей, я второй по старшинству. Родители — врачи, мама — местный терапевт, папа — анестезиолог. Клер, старшая, пошла по их стопам, через два года получит медицинский диплом. Она в колледже, но каждую неделю приезжает домой. Обручена со своим бойфрендом, Люком — они вместе четыре года. Есть еще три младшие сестры. Николь исполнилось пятнадцать, Жасмин — восемь, а Маделейн — пять. Брату Майклу только четыре. Еще не соскучилась?
— Нет! Пожалуйста, продолжай.
Детали человеческой жизни были так пленительны! А если я ему завидую?
— Меня приняли в «Брюс Гамильтон» после детского сада. Мама настояла, чтобы я поступил в христианскую школу. Она консервативная, они с папой вместе с пятнадцати лет. Веришь ли?
— Думаю, у них прочные отношения.
— У них бывают свои взлеты и падения, но, что бы ни случилось, они находят способ все уладить. А еще мама иногда чересчур стремится нас опекать.
Наверное, родители Ксавье возлагают большие надежды на своего старшего сына.
— Ты тоже будешь врачом?
— Вероятно.
— Ты как будто не в восторге.
— Я интересовался дизайном, но мое увлечение, скажем так, не одобрялось.
— Почему?
— Якобы это несерьезно. Идея вложить кучу денег в мое образование с тем результатом, что я останусь без работы, родичей не вдохновляла.
— А как же твои собственные желания?
— Иногда предкам виднее.
Ксавье с благосклонностью принимал решение матери и отца, радуясь тому, что не обманывает их ожиданий. Все было распланировано на много лет вперед, и любое изменение выбранного курса не приветствовалось. Здесь мы были похожи — мое существование на Земле тоже жестко ограничено. Зато промахи Ксавье не навлекут на него гнев Небес, а просто добавят ему опыта.
Мы пригубили свои напитки, но Ксавье не успокоился и заказал нам порцию шоколадного торта. Он оказался многослойным, проложенным сбитыми сливками и ягодами, его принесли на огромной тарелке с двумя длинными ложками. Несмотря на призыв Ксавье «Набрасывайся!», я попробовала лишь верхушку. Затем Ксавье заявил, что оплатит счет. Он выглядел оскорбленным, когда я попыталась возразить, и положил деньги в кружку с надписью: «ХОРОШАЯ КАРМА».
На улице я встрепенулась.
— Да, уже поздно, — произнес Ксавье. — Но давай-ка прогуляемся?
— У меня будут неприятности.
— Бет, десять минут!
Я знала, что должна вернуться побыстрее, но не могла заставить себя расстаться с Ксавье. Меня переполняло всепоглощающее счастье, а остальной мир отходил на задний план. Нас словно окутал кокон, который разрушило бы только землетрясение.
Хотелось, чтобы этот вечер длился вечно.
Мы направились к океану. На дощатой пешеходной эспланаде вдоль берега увидели странствующую ярмарку — популярное развлечение для семей с неугомонными детьми, которым надоело сидеть дома. Колесо обозрения покачивалось на ветру, на траве поблескивали маленькие электромобили. Прыгающий замок в сумерках отсвечивал желтым.
— Здорово! — с детским энтузиазмом воскликнул Ксавье.
— Думаю, они закрылись, — сказала я. — Почти стемнело.
Ярмарка прямо пропиталась атмосферой утомления, и меня совсем не тянуло внутрь.
— Где твоя страсть к приключениям? Всегда можно перепрыгнуть через ограду.
— Я не против беглого осмотра, но без всяких оград.
Как выяснилось, никакого забора и в помине не было, мы беспрепятственно прошли на территорию. Мужчины натягивали веревки и возились с непонятными механизмами. На ступеньках автоприцепа сидела и курила смуглая женщина в пестрой одежде, со звенящими браслетами до самых локтей. Вокруг глаз и рта у нее темнели глубокие морщины, волосы на висках были тронуты сединой.
— А, юные влюбленные, — вымолвила она. — Извините, ребятки, но вы припозднились.
— Наш просчет, — вежливо ответил Ксавье.
