Мой брат Габриель — архангел, и он весьма тесно взаимодействует со смертными. Он был свидетелем всех величайших бедствий: войн, природных катаклизмов, эпидемий. Под руководством Отца он стремится наставить планету на путь истинный. Мы с Габриелем много раз пытались вытянуть из Айви информацию о Создателе, но тщетно. В итоге я представляла Господа примерно так, как его изображал Микеланджело: мудрый старик с бородой, сидящий на троне в облаках. Наверное, это далеко от действительности, но несомненно одно: не зависимо от облика, Наш Отец — воплощение любви.
Каждый день пребывания в Венус-Коуве доставлял мне огромное удовольствие, но иногда я скучала по своему родному дому. Ведь на Небесах никогда не бывает разногласий — за исключением бунта, результатом которого стало изгнание ангелов из Царства Божьего. И хотя данное событие повлияло на судьбу человеческого рода, его у нас редко обсуждают.
На Небесах я смутно осознавала существование другого, темного, мира: он находится далеко от нас, а мы обычно слишком загружены делами, чтобы думать о нем. Каждый имеет свои обязанности. Одни встречают новые души, прибывающие в Рай. Другие, материализовавшись у смертного одра, выступают в роли утешителей. Некоторые являются ангелами-хранителями. Лично я заботилась о детях — успокаивала их, рассказывала о том, что со временем они снова встретятся с родителями, если избавятся от сомнений. В общем, своеобразный небесный привратник для дошкольников.
Я радовалась, что не была ангелом-хранителем, поскольку они буквально разрываются на части. У них множество подопечных, и нужно выслушивать молитвы всех. Однажды я стала свидетелем того, как ангел одновременно пытался помочь больному ребенку, разводящейся женщине, мужчине, которого уволили, и жертве дорожной аварии.
Мы с Ксавье сидели во внутреннем дворе в тени клена и ели ланч. Его рука, тонкая, но мускулистая, покоилась в нескольких дюймах от моей. На указательном пальце поблескивало серебряное кольцо. Я увлеклась, разглядывая Ксавье, и не сразу поняла, что он обращается ко мне:
— Окажи мне любезность?
— Что? Конечно! Какую?
— Проверь речь, которую я написал? Я дважды просматривал ее, но что-нибудь да пропустил.
— По какому случаю она написана?
— Для конференции школьных старост на следующей неделе, — ответил он буднично. — Можешь взять ее домой.
— Нет, давай сейчас.
Надо же, он высоко ценил мое мнение! Я расправила страницы на траве и прочла все от корки до корки. Речь была очень убедительна, и я нашла только несколько грамматических ошибок.
— Спасибо.
— Без проблем.
— Серьезно, я твой должник. Как мне отблагодарить тебя?
— Ты мне ничего не должен.
— Нет, Бет! Когда твой день рождения?
Этот вопрос застал меня врасплох.
— Не люблю подарки, — быстро ответила я.
— Бет? Я просто спросил, когда у тебя день рождения.
— Тридцатого февраля.
— Уверена?
Что я сделала не так? Мысленно «пролистав» календарь, я осознала свой промах. Ох! В феврале же двадцать восемь дней!
— Я имела в виду тридцатое апреля.
Ксавье рассмеялся.
— Ты первый известный мне человек, который не помнит, когда родился.
Я повела себя глупо. Ну и ладно!
Он мог рассуждать о самых простых вещах, но в его устах все завораживало. Мне нравился звук его голоса, и я была бы счастлива, даже если бы он просто читал фамилии в телефонном справочнике. Значит, я так сильно в него влюблена?
Откусив кусок овощной фокаччи,
[10]
я состроила гримасу, ощутив на языке горький вкус. Габриель в общих чертах описал нам земные продукты, но мне еще многое предстояло попробовать. Я осторожно приподняла верхнюю часть лепешки и взглянула на то, что лежало под овощами.
— Что это? — удивилась я.
— По-моему, баклажан. Иногда в модных ресторанах его называют по-французски: aubergine.
— Нет, другое.
И я кивнула на зеленый слой чего-то похожего на пасту.
— Ну, не знаю. Дай попробую. — Он откусил кусок и задумчиво прожевал его. — А, соус песто.
— Почему все так сложно? — раздраженно сказала я. — В том числе и сэндвичи?
— Ты права, — произнес он. — Песто сильно усложняет жизнь.
Он рассмеялся и протянул мне свой нетронутый салат в упаковке.
— Нет! — заявила я. — Ешь свой ланч, а я справлюсь.
Однако Ксавье помотал головой. Я сдалась и съела салат. Такая близость тоже доставляла мне удовольствие.
— По мне, вполне сносно, — усмехнулся он. — Я парень, проглочу что угодно.
В коридоре царила суматоха. Подростки возбужденно обсуждали какой-то несчастный случай. Внезапно основная масса учеников устремилась наружу, где уже собралась целая толпа. В воздухе буквально витала чужая боль.
Все расступались перед школьным старостой, я беспрепятственно следовала за Ксавье. Мостовую усыпали осколки стекла, а неподалеку стоял автомобиль с разбитым всмятку капотом, из-под которого поднимался дым. Произошло лобовое столкновение. Пострадавший старшеклассник растерянно прислонился к дереву. К счастью, он отделался незначительными царапинами. Я перевела взгляд с его покалеченного «Фольксвагена» на другую машину. Девушка еще находилась внутри, обмякнув на водительском сиденье и уронив голову на руль.
Ксавье был единственным, кто не утратил способности соображать. Он сразу бросился за помощью.
Я импульсивно подошла к автомобилю и закашлялась, вдохнув густой дым. Дверцу почти полностью оторвало от корпуса. Металл до сих пор излучал жар. Я замерла при виде жертвы аварии. Кровь лилась из пореза на ее лбу, рот был открыт, а глаза закатились. На Небесах, став свидетельницей жестоких сцен на Земле, я всегда испытывала слабость, но сегодня даже не вспомнила об этом. Осторожно обхватив девушку за плечи, я стала вытаскивать ее из машины. Она оказалась тяжелее меня, но ко мне кинулись два крепких парня в спортивной форме. Мы положили ее на мостовую на безопасном расстоянии от покореженного автомобиля.
Мальчишки нервно озирались по сторонам.
— Не подпускайте сюда никого, — предупредила я их.
Затем я опустилась на колени и прижала два пальца к шее раненой — как когда-то показывал мне Габриель, — но пульс найти не смогла. Мысленно я обратилась к брату, призывая его прийти на место катастрофы. Теплая кровь быстро засыхала на волосах девушки. Она посерела. Похоже, были повреждены ее внутренние органы.
