К концу первого тайма мы опережали Миддлтона на три очка. Я бросилась Ксавье навстречу.
— Спасибо, Бет, — сказал он. — Я понимаю, это не в твоем духе.
И он вылил себе на голову бутылку воды.
— Ты изумителен. — Я откинула с его лба влажные волосы. — Но будь осторожен — парни из Миддлтона здоровенные.
— Габаритами меня не испугаешь.
Я заметила длинную царапину на его предплечье.
— Откуда она?
Он беспечно рассмеялся.
— Ерунда, Бет!
— Для тебя, а я не хочу видеть эту руку в таком состоянии.
— Значит, я — собственность Бетани Черч?
— Именно.
— Тогда слушаюсь, наставник.
— Надеюсь, ты понимаешь, что теперь не имеешь права читать мне лекции о безопасности, — нахмурилась я.
— Малышка, травмы неизбежны. Потом можешь поиграть в медсестру. Бет, я несокрушим.
Наблюдая, как он бежит к своей команде, я мельком посмотрела на парня в кожаной куртке: он до сих пор находился на трибуне. Его лица я не различила.
За десять минут до окончания матча парни «Брюс Гамильтон» практически праздновали победу. Тренер школы Миддлтона вытирал со лба пот. Его команда впала в ярость и отчаяние. Ксавье с мячом несся по полю, но двое ребят из Миддлтона «наехали» на него, словно товарные поезда. Ксавье уклонился, но один из противников подставил ему подножку. Ксавье с размаху ударился головой о землю. Игроки «Брюс Гамильтон» запротестовали, заверещал свисток судьи, но было слишком поздно.
Мальчишки кинулись на помощь Ксавье, распростертому на поле. Его левая щиколотка оказалась вывернута под неестественным углом. Поддерживая Ксавье, парни подвели его к скамейке, к нему уже мчался врач. Ксавье побелел: он мог потерять сознание в любой момент.
Медик сокрушенно покачал головой. Ксавье стиснул зубы. Я начала проталкиваться к нему, но Молли запротестовала:
— Нет, Бет, ты будешь только мешать.
Не успела я и рта открыть, как Ксавье положили на носилки и отнесли в машину «Скорой помощи». Игра возобновилась. Я будто окаменела. Охваченная паникой, я, однако, отметила, что незнакомец исчез.
— Куда повезли Ксавье? — воскликнула я.
— В больницу, конечно, — ответила Молли. — Не бойся, — добавила она. — Наверное, он что-нибудь потянул. Ему наложат повязку и отправят домой. Ух ты! — И Молли кивнула на табло. — Мы обгоняем их на шесть очков!
Но меня больше не волновал исход матча. Извинившись, я быстро направилась в «Байрон», чтобы попросить Айви и Габриеля подкинуть меня до клиники. По дороге я мысленно взывала к ним, на случай, если они не дома. Я настолько тревожилась из-за Ксавье, что врезалась на парковке в Джека Торна и упала.
— Кто-то очень торопится, — заявил он, стряхивая пыль с моего пальто. — Что с тобой?
— С Ксавье во время игры в регби произошел несчастный случай, — ответила я, по-детски вытирая кулаками глаза.
— Боже мой! Как неудачно… Он серьезно пострадал?
— Понятия не имею.
— Уверен, он скоро поправится. Такова уж природа спортивных соревнований.
— Мне следовало знать! — рассердилась я.
— Бет, ты не виновата, — мягко сказал Джейк. — Не плачь…
И он обнял меня. Я невольно приникла к нему, разрыдалась, но потом принялась вырываться.
— Извини. — В глазах Джейка вспыхнул огонек. — Хотел убедиться, что ты в порядке.
— Спасибо. Но мне пора!
Поднявшись по ступенькам и помчавшись по школьному коридору, я с облегчением увидела Айви и Габриеля.
— Мы услышали твой призыв, — вымолвила Айви.
— Мне надо в больницу! — выпалила я. — Я спасу его!
— Нет, Бетани, — произнес брат.
— Почему?
— Подумай сама, Бетани, — проговорила Айви. — Если он чудесным образом исцелится, как, по-твоему, все среагируют?
— Но я нужна ему!
— Будь благоразумна, — начал Габриель. — Ксавье — молодой и здоровый. Он поправится естественным образом, и никаких подозрений не возникнет. Если позже ты захочешь ускорить процесс выздоровления, я не стану возражать. Но не сейчас.
— Могу я хотя бы увидеться с ним? — выдохнула я.
— Да, — подтвердил Габриель. — Мы все поедем.
Мне не нравилась местная больница — унылая, стерильная. Туфли медсестер скрипели на покрытом линолеумом полу. Шагнув внутрь, я погрузилась в атмосферу печали и потери. Здесь лежали и пациенты, которые никогда не поправятся — жертвы дорожных аварий, неизлечимые больные. В любой данный момент у кого-то умирала мать, отец, муж, сестра или ребенок. Страдание, скопившееся в этих стенах, просто обжигало. Столько уже душ отправилось на Небеса! Я могла бы облегчить им переход, утешить их, но, стоило мне представить себе лицо Ксавье, в моем сознании что-то моментально переключалось. Я думала лишь о том, как побыстрее найти его.
Вслед за Габриелем и Айви я шагала по коридору с люминесцентными лампами и безликой мебелью. Ксавье поместили на пятом этаже. Его родные как раз покидали палату.
— Бет! — окликнула меня Берни.
И семья Ксавье окружила меня, обрушивая информацию о его состоянии. Габриель и Айви с удивлением наблюдали за нами.
— Эй, расступитесь немного! — продолжала Берни. — Он выкарабкается, Бет, но навестить его, конечно, не помешает. А это, наверное, твои брат и сестра.
Она протянула им руку в знак приветствия, и они по очереди пожали ее. А я проскользнула в палату Ксавье. Одна постель пустовала, на другой были задернуты занавески.
— Тук, тук, — тихо сказала я.
— Бет? — раздался голос Ксавье.
Он сидел на койке, опираясь на подушки. На запястье красовалась голубая бирка.
— Где ты была?
Я обхватила его голову ладонями, внимательно вгляделась в лицо. Габриель и Айви тактично оставались снаружи.
— Вот тебе и «несокрушимый»! Как твоя щиколотка?
Подняв пузырь со льдом, он продемонстрировал лодыжку, вдвое увеличившуюся в размерах.
— Есть перелом — мне сделали рентген. Когда опухоль спадет, наложат гипс. Похоже, буду прыгать на костылях.
— Это не конец света. И дает возможность мне поухаживать за тобой.
— Ничего, оклемаюсь. Но придется здесь переночевать. Утром меня выпишут. Буду несколько недель переносить вес на другую ногу…
— Ты легко отделался.
— Правда, есть и еще кое-что, — смутился Ксавье.
— Что?
— Кажется, у меня сотрясение мозга, — скептически произнес он. — Я чувствую себя нормально, но разве им втолкуешь? Так что у меня постельный режим.
