Мистер Велт откашлялся и вперил в нас гневный взор:
— Мисс Харрисон, надо полагать, вы объясняете нашей новой ученице концепцию ковалентной связи?
— М-м-м… Не совсем, мистер Велт, — промурлыкала Молли. — Не хочу, чтобы она в первый день занятий умерла от скуки.
На лбу мистера Велта запульсировала вена, и я поняла, что должна вмешаться. Направила на него поток успокаивающей энергии, и его обличительный запал пошел на убыль — он расслабился и перестал быть бледным. Преподаватель уставился на Молли и издал толерантный, почти отеческий смешок.
— Ваше чувство юмора неисчерпаемо, мисс Харрисон.
У Молли хватило ума удержаться от дальнейших комментариев.
— Думаю, у него кризис среднего возраста, — тихо сказала она.
А химик занялся установкой диапроектора. Я внутренне застонала и попыталась справиться с нахлынувшей волной паники. В темноте моя кожа точно засияет. А что будет в галогеновом свете проектора? Я решила не рисковать и попросила разрешения посетить туалет. И слонялась снаружи, дожидаясь, пока учитель закончит показ и снова включит дневные лампы. Сквозь стеклянную панель двери я наблюдала, как он демонстрирует классу слайды, посвященные валентной связи. Хорошо хоть, что мне не нужно изучать такие серьезные вещи постоянно.
— Ты заблудилась? — раздался голос за спиной.
Я крутанулась и увидела парня, который стоял, прислонившись к шкафчикам. Его рубашка была застегнута, а галстук аккуратно завязан, но я мгновенно узнала и каштановые волосы, и бирюзовые глаза. Я просто обомлела, что он, юноша с пристани, находится прямо передо мной и ухмыляется во весь рот.
— Нет, спасибо, — пробормотала я и отвернулась.
Может, я повела себя грубо, но что я могла сделать? Он напугал меня, застал врасплох, и я почему-то засмущалась. И он, похоже, никуда не торопился.
— Вообще-то обучение успешно, когда сидишь в классе, — заметил он.
Я постаралась придать лицу холодное выражение, но когда наши взгляды встретились, произошло нечто невероятное. Мне показалось, что мир уходит из-под ног и нужно сохранить равновесие.
Наверно, я выглядела так, словно потеряю сознание, поскольку он непроизвольно вытянул руку, чтобы подхватить меня. На запястье у него темнел плетеный кожаный ремешок — единственное, что нарушало его традиционный облик.
Он выглядел потрясающе, но без намека на зазнайство. Губы четко обрисованы, прозрачные глаза глубокие и яркие. Высокий и стройный, с фигурой пловца. Он как будто хотел помочь, но не знал, каким образом. Привлекательным его делала и некая аура уверенности. Мне захотелось ответить ему умно и находчиво, но я оторопела.
— Голова слегка закружилась, — промямлила я.
Он обеспокоенно шагнул ко мне.
— Проводить тебя к медсестре?
— Нет, я в порядке.
Убедившись, что в обморок я падать не собираюсь, он протянул руку и ослепительно улыбнулся.
— В прошлый раз я не успел представиться. Ксавье.
Значит, не забыл.
Ладонь у него была широкая и теплая. А Габриель постоянно вещал о важности избегать тесных контактов с людьми! Предостерегающие колокола зазвучали в моей душе, и я отшатнулась. Не очень-то дружелюбно по отношению к такому добродушному парню. Трепетание в груди подсказывало, что я в беде. Я научилась расшифровывать сигналы тела и понимала, что юноша заставляет меня нервничать. Однако был намек и на другое чувство, которое я еще не могла идентифицировать. Я попятилась к двери, где уже вспыхнул свет. Ксавье обиженным не выглядел.
— Бетани, — умудрилась представиться я.
— До скорого, Бетани, — попрощался он.
Когда я вернулась в класс, мое лицо пылало. Мистер Велт бросил на меня обвиняющий взгляд за то, что я надолго застряла в туалете.
Ко времени ланча стало ясно, что «Брюс Гамильтон» — минное поле проекторов и хитроумных ловушек, предназначенных исключительно для ангелов. Например, выяснилось, что перед физкультурой я должна переодеваться на глазах у остальных девочек. Они без раздумий сняли свою одежду и побросали ее в шкафчики или даже на пол. У Молли запутались лямки лифчика, она попросила меня помочь. Я послушалась, уповая на то, что она не обратит внимания на некоторую особенность…
— Класс! Ты злоупотребляешь увлажняющим кремом, — заметила она.
— Каждый вечер, — ответила я беспечно.
— Как тебе «Брюс Гамильтон»? Наши парни достаточно горячи для тебя?
— Горячи? — переспросила я. — У большинства из них температура тела нормальная.
Молли захихикала, но потом догадалась, что я не шучу.
— Это означает привлекательные. Неужели ты и впрямь никогда не слышала такого выражения? Где ты училась? На Марсе?
Я залилась краской.
— Да я почти и не встречалась ни с кем. Но столкнулась с одним… с Ксавье.
Я произнесла его имя вслух, и у меня перед глазами заплясали фейерверки. В слове «Ксавье» присутствовала странная модуляция. И мне было приятно, что парня с незабываемыми глазами и пышными волосами зовут не Питер или Роб.
— А какой конкретно? — Молли мгновенно навострила уши. — Блондин? Тогда твой дружок Ксавье Ларо — он играет в лакросс. Тот еще тип. Я бы не стала осуждать тебя, если бы ты в него влюбилась, но, по-моему, у него есть девушка. Или они разбежались? Могу узнать, если хочешь.
— У того, о котором я говорю, светло-каштановые волосы и голубые глаза.
— Наверно, Ксавье Вудс, школьный староста.
— Он симпатичный.
— На твоем месте я не стала бы им интересоваться, — заявила Молли.
— Вообще-то я никем не интересуюсь, Молли, — парировала я и выпалила: — А что с ним?
Какие недостатки могут быть у такого милого парня? Это просто за пределами моего воображения!
— У него проблема.
— Какая?
— Девчонки не первый год бьют копытами землю, пытаясь расположить его к себе, но… Никакого эмоционального отклика.
— У него есть подруга?
— Была. Эмили. Никто не смог утешить его с тех пор, как…
Молли запнулась.
— Они поссорились?
— Нет, — еле слышно вымолвила Молли. — Почти два года назад она погибла во время пожара. До этого они были неразлучны и собирались пожениться. Так что у нее нет соперниц. Вряд ли он когда-нибудь вообще оправится от шока.
— Какой ужас! Ему было лишь…
— Шестнадцать, да. И с Генри Тейлором он близок… даже выступал на его похоронах. А ведь только начал приходить в себя после Эмили. Все ожидали, что он сломается, но он закрылся и живет себе дальше.
Я вздохнула. Глядя в лицо Ксавье, никто не подумал бы, какие страдания он перенес, хотя в его взгляде была настороженность.
