— Вы виделись с Эдит?
— Совсем недолго, только чтобы посадить ее под домашний арест.
От этих слов у Доминики подкосились колени.
— Эдди не причастна к побегу Мика! Я действовала одна. Это я все подстроила…
— Меня не интересуют ваши признания, мисс Вазкез. Меня интересует Майкл Гэбриэл. Если я не могу добраться до него, то мне не остается ничего иного, кроме как посадить вас с матерью под замок на очень долгое время. Конечно же, в случае с Эдит срок может оказаться не таким уж и долгим. Она уже немолода, смерть мужа сильно подорвала ее здоровье.
Сердце Доминики бешено заколотилось.
— Я же сказала вам, что не знаю, где он.
— Ну что ж, раз вы настаиваете… — Борджия поднялся и шагнул к двери.
— Подождите, позвольте мне поговорить с ней, — поднялся Фолетта. — Дайте нам пять минут.
Борджия взглянул на часы.
— Пять минут. — Он вышел из кабинета.
Доминика уронила голову на столешницу; внутри у нее все дрожало, слезы капали на полированное дерево стола.
— Ну почему все это происходит со мной?
— Ш-ш-ш, — Фолетта погладил ее по волосам, понизив голос до шепота. — Доминика, Борджия не хочет сажать в тюрьму ни тебя, ни твою мать. Он просто боится.
Она подняла голову.
— Боится? Чего?
— Кого. Он боится Мика. Он знает, что Мик хочет отомстить, и не успокоится, пока не убьет его.
— Мик не такой…
— Ты ошибаешься. Борджия знает его куда лучше, чем я или ты. Их связывает прошлое. Ты знаешь, что Борджия был помолвлен с матерью Мика? Юлиус Гэбриэл увел у него невесту в канун свадьбы. Слишком много грязи было между этими двумя семьями.
— Мика не интересует месть. Его больше волнует все, что связано с майяским пророчеством.
— Мик умен. Он не станет ни с вами, ни с кем-либо еще обсуждать свои истинные мотивы. Думаю, сейчас он спрячется где-то на Юкатане. У его семьи там осталось немало друзей, которые наверняка ему помогут. Он заляжет на дно на некоторое время, а потом наверняка доберется до Борджии, возможно, во время его публичного выступления. Подумай, Доминика, неужели секретарь штата приехал бы сюда всего лишь для того, чтобы встретиться с тобой, если бы он не был напуган? Через несколько лет он будет баллотироваться на пост президента. И меньше всего ему нужен параноидальный шизофреник с IQ 160, который разгуливает на свободе и жаждет его смерти.
Доминика вытерла слезы с глаз. Неужели это правда? Неужели Мик действительно использовал исследования апокалипсиса, которым посвятила жизнь его семья, всего лишь для того, чтобы заморочить мне голову?
— Давайте представим, что я вам поверила. Что, по-вашему, мне нужно сделать?
Фолетта подмигнул ей.
— Позволь мне помочь тебе заключить с Борджией сделку. Если поможешь Борджии сдать Мика властям, взамен ты и твоя мать получите полную неприкосновенность.
— В последний раз, когда я согласилась на сделку с вами, вы меня обманули. Вы ведь не собирались выпускать Мика из клиники или хотя бы позволить ему пройти полный курс терапии. Почему сейчас я должна вам верить?
— Я не солгал! — пролаял он, выпрямляясь во весь рост. — Я не был официально зачислен на должность в Тампе, и любой, кто скажет, что это не так, соврет!
Фолетта вытер пот со лба, пригладил седые волосы. Его пухлое лицо налилось кровью.
— Доминика, я здесь, чтобы помочь тебе. Если тебе не нужна моя помощь, я просто посоветую тебе хорошего адвоката.
— Мне нужна ваша помощь, доктор, просто я не знаю, можно ли вам доверять.
— Неприкосновенность гарантирует Борджия, а не я. Я просто предлагаю тебе вернуться к прежнему образу жизни.
— Что вы имеете в виду?
— Я уже поговорил с твоим куратором из Университета Филадельфии. Я предлагаю тебе пройти интернатуру в клинике Тампы, это совсем недалеко от дома твоей матери. Ты возглавишь группу специалистов, которая будет заниматься Майклом. Должность в штате и все положенные привилегии будут ждать тебя там после получения докторской степени.
Это предложение вызвало новый поток слез, на сей раз — от облегчения.
— Почему вы это делаете?
— Потому что мне не нравится то, что происходит. Мне с самого начала не стоило заставлять тебя работать с Миком. Когда-нибудь ты станешь прекрасным психиатром, просто ты не была готова к работе с таким опытным манипулятором, как Майкл Гэбриэл. Смерть твоего отца, те испытания, через которые была вынуждена пройти твоя семья, — все это по моей вине. Я знал, что нечто подобное может случиться, но понадеялся на удачу. Я видел в тебе сильную женщину, которая прекрасно вписалась бы в мою команду специалистов, но поспешил с твоим назначением. Прости, Доминика. Дай мне шанс помочь тебе. Он протянул ей пухлую ладонь.
Доминика несколько секунд смотрела на нее, а потом пожала протянутую руку.
* * *
6 декабря 2012 года
Вашингтон, округ Колумбия
Вице-президент Эннис Чейни отвел взгляд от документов и поприветствовал входящих в центр управления Белого дома членов Совета национальной безопасности. Люди входили в зал, занимали свои места за овальным столом и в стоящих вдоль стен креслах. Затем вошли полдюжины военных и ученых и разместились на заранее приготовленных дополнительных стульях.
Эннис закрыл папку с документами, когда в зал вошел президент, а следом за ним тащился секретарь штата. Борджия прошел мимо своего места и шепнул ему:
— Нам нужно поговорить.
— Мистер секретарь, мы можем начинать?
— Да, мистер президент. — Борджия занял свое место, бросил на Чейни обеспокоенный взгляд.
Президент Меллер потер покрасневшие глаза и начал читать факс.
— Сегодня Совет безопасности ООН выступил с заявлением об осуждении испытаний оружия «чистого синтеза» и наложении моратория на испытания любого ядерного оружия. Кроме того, Совет будет настаивать на глобальном сокращении ядерных запасов. Далее, Совет безопасности требует немедленного подписания новой резолюции, которая закроет лакуну в договоре о технологиях чистого синтеза.
Меллер поднял подшивку документов, помеченную UMBRA, кодовым словом для обозначения сверхсекретных документов.
— Я полагаю, все уже ознакомились с этим отчетом. Я попросил его автора, доктора Бри Родхофа, директора Национального центра по экспериментам с возгоранием в Ливерморе, штат Калифорния, присоединиться к нашему заседанию. Уверен, у вас появилось немало вопросов к нему. Доктор?
Доктору Родхофу, высокому седоволосому мужчине, на вид было около пятидесяти. Его обветренное лицо не выражало никаких эмоций.
— Мистер президент, леди и джентльмены, для начала я хотел бы со всей ответственностью заявить, что США не причастны ко взрыву устройства «чистого синтеза».
