Коржанская внимательно посмотрела на Мери. Та ответила приветливым взглядом, улыбнулась, стараясь загнать поглубже встрепенувшийся под сердцем страх. Она знала, что краском не выдаст её этой женщине в кожанке, но по спине холодной змейкой проползли мурашки.
– Худого ничего не думайте, товарищ комиссар, – вдруг послышался знакомый голос, и с рогожи во весь рост поднялся Семён. – Меришка – моя жена, с товарищем командиром просто по старой памяти разговаривает.
Мери и опомниться не успела, а он уже подошёл и встал рядом, спокойно глядя на неё. Коржанская, смерив взглядом его взъерошенную фигуру, холодно улыбнулась.
– Мне нет до этого никакого дела, товарищ цыган. А вас, Григорий Николаевич, я прошу вернуться в станицу… – Она придвинулась вплотную и тихим голосом сказала несколько слов. Выслушав её, Рябченко нахмурился и обернулся в поисках своего коня.
– Сей минут заседлаю, товарищ командир, – пообещал Семён и исчез в тумане. Коржанская уже была в седле, нетерпеливо похлопывала свою каурую по крупу, смотрела вдаль, туда, где мигала одиноким жёлтым огоньком станица. И нарочито повернулась спиной, когда Рябченко протянул руку Мери.
– Что ж, прощай… Меришка.
– До свиданья, Григорий Николаевич. Береги вас судьба, – ровно ответила Мери, как можно вежливее вытягивая свою ладонь из горячей руки Рябченко. А тот, как нарочно, все не пускал и не пускал эти тонкие, нетерпеливо подрагивающие в его руке пальцы. И освободил Мери лишь тогда, когда Семён, ведущий в поводу большого гнедого коня, подошёл вплотную.
– Стряслось что, товарищ комполка?
– Всё может быть… Смоляков, табору будет лучше уйти отсюда как можно быстрей, – отрывисто, провожая взглядом нырнувшую в палатку фигурку Мери, сказал Рябченко. – Вскоре может начаться бой.
– Снимемся, – кивнул Семён. – Помогай вам бог.
– А это правда? – вдруг в упор спросил Рябченко, взглянув на своего бывшего бойца чёрными, странно блестевшими в темноте глазами. – Ты женишься на княж… на Мери?
Семён коротко, без улыбки кивнул. Некоторое время краском и цыган молча смотрели друг на друга.
– Товарищ комполка! – послышался с дороги резкий голос Коржанской. Рябченко пожал руку Семёну и взвился в седло. Обе лошади с места взяли в карьер, и вскоре стук копыт стих вдали. А из шатров уже начали выглядывать сонные и встревоженные цыгане.
– Ромалэ, надо уезжать! – крикнул Семён. – Дед! Мой командир говорил, что тут палить с часу на час начнут! Нужно ехать нам!
– Ох ты, чёрт, ни поспать, ни вздохнуть не дадут! – с сердцем выругался старый цыган. – Утром ведь и так собирались! Давай шатры стягивай! Настя, Меришка, где вы там, увязывайтесь! Да Симку от колеса отцепите!
Из шатров вылезли сонные цыгане, потянулись к лошадям. Женщины принялись торопливо связывать узлы, клали их на телеги, туда же несли спящих детей. Нахмуренная бабка Настя вместе с Мери и Симкой кидала в телегу подушки. Семён быстро, споро запрягал лошадей, ему помогал дед. Вскоре табор выполз на дорогу и тронулся в путь. Луна ушла в облака, и ночную степь накрыло тьмой. Телега деда Ильи ехала последней.
Мери шла рядом с колесом, вполголоса разговаривая с восседающей на подушках Симкой. Позади слышались мягкие шаги вороного, на котором ехал Семён. Симка, сощурившись в темноте, рассматривала чёрный силуэт брата. Затем, свесившись с телеги, шепнула Мери:
– Куда ж ты, дура, мчишься?! Пожди хоть чутку… Долго ему коня мучить, за нами еле-еле трюхать?!
Смущённая Мери замедлила шаг. Подождала, пока телега с чуть слышно хихикающей Симкой уедет далеко вперёд. Услышав, как смолк перестук копыт за спиной, остановилась совсем, не оглядываясь, спросила:
– Это ты?
– А ты кого ждала? – Семён спрыгнул с коня и, прежде чем Мери сообразила, что он собирается делать, крепко взял её за плечи.
– Пусти, не надо… – пробормотала Мери, с изумлением чувствуя, что, вместо того чтобы отстраниться, сама тянется к нему. Они обнялись прямо посреди дороги, молча, в кромешной темноте. И Мери почувствовала, как разом стали горячими, а там и мокрыми глаза. Сказать она Семёну так ничего и не смогла и стояла молча, уткнувшись лицом в потёртую рубаху парня и слушая, как часто, тревожно стучит его сердце. Она даже не сразу поняла, что Семён что-то говорит ей.
– Что ты? Сенька? Я не слышу…
– Меришка, ну сил же нет… – глухой, горячий шёпот рядом. – Что ты за глупость себе в башку вбила? Сколько я ещё без тебя буду?! Вот что, злыдня, говори сей минут – когда свадьбу хочешь делать?! Или женимся по-людски, или… или я на тебе прямо сейчас посреди поля женюсь! Или вот опять на войну уеду! Будешь тогда…
– Кончилась война-то! – съязвила Мери, мгновенно похолодев внутри. – Или, думаешь, специально для тебя новую начнут?
Семён резко, почти грубо отстранил её.
– Я вот не пойму – ты что, издеваешься? – Голос его изменился так, что Мери вздрогнула. – Ты что, не видишь, что Симку нашу уже в дурь попёрло? Ведь сколько времени прошло! И где кишинёвец этот?!
– Но, может быть… – начала Мери.
– Ничего не может быть! – зло перебил Семён. – Кабы у меня из-под носа тебя увезли, я в тот же день за тобой бы воротился! В тот же! И в ту же ночь тебя увёз – вместе с цепью! На первом же хуторе у кузнеца её сбили бы – и поминай как звали! А этот Беркуло, чтоб он подох, о чём думает?! Где он, скажи! Уж поди, кишинёвку за себя взял! А вы, две дуры, невесть чего ломаетесь! Все кишки ты мне уже вымотала!!!
Мери растерянно молчала, думая о том, что Сенька, может быть, прав.
– Пойми, я ведь слово дала, – наконец через силу выговорила она. – Пока Симка закована, я замуж не пойду. Если узнаем, что её Беркуло женился, дед же с неё цепь снимет? Да? Или, может, ей самой надоест… Но только так.
– Ну и пропади ты к чёртовой матери! – взвился Семён. – Я вижу, чяёри, тебе любой пустяк годится – лишь бы замуж не идти! Передумала, поди, за цыгана-то?! Может, за моего комполка захотела?!
– Что?.. – опешила Мери. Обвинение было настолько немыслимым, что она потеряла дар речи и могла лишь тщетно таращить глаза в темноту.
– А вот то!!! Видал я сегодня, как он тебе башку морочил, а ты ему улыбалась во все зубы! Так ты не мучайся, княжна! Ежели чего, я с тебя слова не брал! Можешь хоть сейчас вслед за краскомом!.. Юбку задери да скачи галопом за дивизией!
– Боже мой… – только и смогла прошептать она. – Да… да как же тебе не стыдно?!
Семён, не ответив, взлетел на вороного, яростно зарычал на него и унёсся в потёмки вслед за табором. Стук копыт вскоре стих. Оставшись одна посреди пустой дороги, Мери потерянно глядела в темноту. И подскочила от неожиданности, когда совсем рядом послышалось пыхтение, а из придорожного тумана вдруг появилась старая Настя.
– Смотрю – куда это ты делась, девочка? – невозмутимо объявила она, приближаясь. – Уж решила – заблудилась…
