— Я сам это вижу, — опустил голову маркиз.
Он встал, будучи не в состоянии сидеть спокойно, и прошел к камину.
— Я и представить не мог, что Орестос захочет увидеть во мне своего зятя, — сказал он, — а его дочь выйти замуж за иностранца.
Чуть погодя он добавил:
— Теперь я вспоминаю, что Амелия всегда была с нами, даже когда Орестос и я должны были обсуждать дела вдвоем. Она изредка говорила что-нибудь, но мы в основном не обращали на нее внимания.
— Она хорошенькая? — поинтересовалась леди Брэкли.
— Не очень, — сказал задумчиво маркиз. — Маленького роста, коренастая, с кожей оливкового цвета и, как мне показалось, не слишком умная.
Вдова огорченно вскрикнула.
— В таком случае ты не можешь жениться на ней, дорогой мальчик!
— Я знаю. Но как мне выпутаться из всего этого, не обидев Орестоса?
Над головами присутствующих повисло молчание.
Его нарушила Урса.
— Когда приедет мистер Орестос… — тихо промолвила она, — не могли бы вы убедить его, что уже… помолвлены с кем-то?
Маркиз повернулся к Урсе и посмотрел на нее так, словно увидел впервые.
Очнувшись от ошеломления, он сказал:
— Действительно! Почему я не подумал об этом? Вы гениальны, совершенно гениальны!
Он замолчал, как будто обдумывая сказанное, и наконец произнес:
— Но, чтобы заставить его поверить в это, не вызывая у него никаких сомнений, я должен пригласить свою невесту.
— Да, конечно, — согласилась вдова. — Иначе он может подумать, что ты изобретаешь отговорки, чтобы не делать предложения его дочери.
Маркиз в отчаянии коснулся рукой лба.
— Не могу же я, как кролика из шляпы, достать ниоткуда девушку, готовую сыграть роль моей будущей жены!
— Я думаю, многие молодые женщины рады были бы помочь тебе в этом, — засмеялась леди Брэкли. — Дорогой Гай, я потеряла счет красавицам, которые вздыхают по тебе и которым ты разбил сердце.
— Это нечестно, grandmama! — возмутился маркиз. — Я всегда думал, мои affaires de coeur
[9]
хранятся в тайне.
Вдова захохотала.
— Слухи разносятся ветром, и я обычно узнаю о твоем последнем affaire, как ты это называешь, почти тогда же, когда оно начинается.
— Я могу лишь сказать, что сейчас у меня его нет, — заявил маркиз, — а также я не знаю никого, кто сыграл бы эту роль и не поведал потом об этом миру.
— Это было бы катастрофой! — содрогнулась вдова. — Кроме всего прочего, если б это дошло до королевы, она бы сильно разгневалась.
Маркиз беспомощно махнул рукой.
— Что же мне делать, grandmama? Потому-то я и прибег к вашей помощи. Вы никогда не оставляли меня в беде, начиная с самого детства и кончая эпизодом, когда меня чуть не отправили учиться в Оксфорд.
Его слова развеселили вдову.
— Это правда, и, конечно, я должна спасти тебя и сейчас. Однако, что бы ни случилось, никто не должен узнать об этом. Значит, эту роль должна сыграть…
Леди Брэкли прервала на минуту свои рассуждения.
— …Пенелопа! — вдруг воскликнула она. — Пенелопа могла бы быть твоей невестой в продолжение двух недель, когда твои греческие друзья будут в Чарнвуд Корте!
Урса встрепенулась, пораженная, но, прежде чем она успела что-нибудь сказать, маркиз произнес:
— Действительно! Пенелопа, как никто другой, подошла бы для этого.
Он повернулся к Урсе.
— Орестос вряд ли мог когда-либо слышать о вас, тем более видеть вас. Он не был в Англии уже десять лет, и дядя Артур, насколько я знаю, никогда не был в Греции после женитьбы! Что вы скажете на это?
— Н-но… но… — бормотала Урса, — что мне пришлось бы в этом случае… делать?
— Совершенно ничего, — ответил маркиз. — От вас лишь потребуется выглядеть, как всегда, прекрасной, и, когда я представлю вас как мою невесту — хотя формально о помолвке мы якобы не объявили, — Орестосу более ничего не останется, как сказать: «Поздравляю вас!»
— Я… я боюсь, я могу… сделать что-то не так, — заикаясь, пролепетала Урса.
У нее, однако, появилась мысль, что если уж она исполняет одну роль, то сможет исполнить и две.
— Не беспокойся, дорогое дитя, — поддержала ее вдова. — Я буду с тобой. Надеюсь, мой внук распространит приглашение и на меня. Я не хочу пропустить эту интереснейшую драму!
— Конечно, вы едете со мной, — согласился маркиз. — Вы сможете поговорить с Орестосом на его языке и внушить ему, что, как это ни печально, у вас не будет греческой внучатой невестки.
— Я… я думаю, это… возможно, — промолвила Урса.
Она, казалось, убеждала себя.
Маркиз подошел к ней и взял ее руку.
— Я знаю, что прошу слишком многого от вас, — с чувством сказал он, — но я был бы очень, очень благодарен вам за спасение меня от катастрофической женитьбы.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Благодарю вас!
Когда его губы коснулись ее руки, Урса ощутила пробежавшую по телу легкую дрожь и решила, что это от страха.
Маркиз взял с подноса бутылку шампанского и наполнил три бокала.
— А теперь, — провозгласил он, — я хочу выпить за светлый ум моей бабушки, за доброту и сочувствие другой моей прекрасной родственницы.
Он поднял свой бокал, неотрывно гладя на Урсу.
И вновь она почувствовала некий трепет, охвативший ее.
Глава четвертая
Урса спустилась к завтраку, когда маркиз уже покинул столовую и пошел в конюшни.
Это ее не удивило.
Она привыкла к тому, что отец заботится о своих лошадях; вероятно, и у маркиза к ним такое же отношение.
Она как раз заканчивала трапезу, когда услышала разговор леди Брэкли со служанкой, которая помогала ей спуститься вниз.
Вдова позавтракала в своей комнате, и Урса побежала в холл поздороваться с ней.
В этот миг и маркиз вошел в парадную дверь.
— Доброе утро, grandmama! — сказал он. — Надеюсь, для вас было не очень обременительно встать так рано.
— Вовсе нет! Я с нетерпением ожидаю поездки. Мне так хочется снова побывать в Чарнвуд Корте.
— Вы великолепны. — Маркиз поцеловал ее в щеку. — И вы знаете, как много значите для меня.
Он постоял какое-то время в нерешительности, а потом заявил:
— Я должен опередить вас, чтобы встретить на месте, когда вы прибудете, поэтому я поеду верхом на одной из лучших ваших лошадей.
