— Я соберу свои вещи сейчас же! — проявила готовность Пенелопа. — Как чудесно отправиться обратно в Лондон, дорогой, и вместе с тобой.
Маркиз с трудом удержался от аплодисментов, услышав в ее голосе нотку неподдельной искренности.
Большое впечатление произвела на него и та чувственность, с которой она придвинулась чуть поближе к мужу.
Отвечая лорду Брэкли, он сказал:
— Я отдам необходимые распоряжения, с тем чтобы не задерживать вас дольше положенного.
Он вышел из комнаты.
Через несколько минут дворецкий объявил, что ленч сервирован.
Не было еще и двух часов, когда, благодаря предупредительности маркиза, лорд Брэкли и его жена отъехали в экипаже, в котором он прибыл.
Когда они скрылись из виду, фаэтон маркиза, запряженный четверкой любимых его лошадей, выкатил из конюшен.
Маркиз был в это время в гостиной с бабушкой.
— Я хочу спросить вас кое о чем, grand-mama, — сказал он.
— О чем же?
— Где живет Мэтью Холингтон?
На губах леди Брэкли появилась улыбка.
— В небольшой деревне под названием Летти Грин, — ответила она. — Это недалеко отсюда, если ехать прямо, а не через Брэкли-парк, как мы ехали сюда.
— Спасибо.
Маркиз уже хотел поцеловать бабушку перед отъездом, когда она спросила:
— Я полагаю, ты едешь искать Урсу?
Маркиз замер, пораженный.
— Значит, вы все знали?
— Я подозревала это с самого начала, — призналась вдова, — а потом, когда утром прибыла Пенелопа, я уверилась уже окончательно!
Маркиз молчал, и она продолжала:
— Сказать правду, мой дорогой мальчик, я никогда особенно не восхищалась Пенелопой. Я всегда думала, что она, может быть, прекрасна внешне — чего, конечно, я не могу видеть, — но ее красота не очень глубока. По сути дела, она очень поверхностна.
— А Урса?
Леди Брэкли улыбнулась.
— Она совсем иная. В ней есть нечто изысканно очаровательное, я это почувствовала в первый же миг, когда она приехала ко мне.
Еще более мягко она произнесла:
— Когда я услышала, как она говорит по-гречески с твоими друзьями и читает греческих поэтов для меня — читает не только глазами, но и сердцем, — я поняла, что она имеет все, необходимое «морской нимфе».
Маркиз затаил дыхание.
Он наклонился и поцеловал бабушку.
— Спасибо вам, grandmama. Пожалуйста, оставайтесь сколько захотите. Я знаю, все здесь будут рады служить вам.
— Я люблю бывать здесь, — сказала леди Брэкли. — А когда ты вернешься, привози с собой Урсу.
Маркиз не ответил.
Он молча вышел из комнаты.
Вдова откинулась в кресле с улыбкой на устах, молясь о свершении того, чего она так хотела.
Маркиз гнал лошадей быстрее, чем когда бы то ни было.
Он хорошо знал округу и без труда нашел Летти Грин.
Первый же, кого он спросил у въезда в деревню, указал ему на дом, где жил Мэтью Холингтон.
В четыре часа маркиз торжественно подкатил к дому.
Он передал поводья кучеру и, спустившись с сиденья, подошел к парадному входу.
Дверь была открыта, и, не позвонив в колокольчик, маркиз вошел в дом.
В холле никого не было.
В самом конце его он увидел открытую дверь.
Словно ведомый каким-то инстинктом, он пошел по пустому коридору, открыл дверь и оказался в комнате, стены которой были заставлены книгами.
Он почувствовал, что именно здесь скорее всего найдет Урсу.
И не ошибся, хотя на первый взгляд в комнате никого не было.
Она лежала на софе, положив голову на подушку, и крепко спала.
Маркиз стоял, глядя на нее, и думал, что более прекрасной, чем она, быть невозможно.
В то же время она была молода, неиспорченна и, как он знал теперь, нетронута.
Он медленно приблизился к софе и опустился на колени.
Ее ресницы — он видел — были еще влажны от слез.
Не в силах сдерживать себя, он наклонился к ней и нежно коснулся губами ее губ.
Он почувствовал легкую дрожь, пробежавшую по ней.
Не открывая глаз, она прошептала:
— Я… люблю… тебя… я… люблю… тебя!
— Это то, что я желаю слышать все время, моя дорогая, — молвил маркиз.
Его голос разбудил ее, и она в замешательстве смотрела на него.
— Мне… мне… снился сон, но… вы… реальны.
— Я очень реален, и я здесь, чтобы доказать это.
Теперь его губы стали более требовательными.
Это был долгий поцелуй, и Урсе показалось, будто небеса над нею раскрылись и звезды стали слетать на землю.
Она чувствовала их на своей груди, они проходили сквозь тело.
Она не могла думать ни о чем.
Она знала только одно: маркиз здесь, и в мире нет больше ничего, кроме него.
Лишь когда он поднял голову, она смогла тихо и невнятно произнести:
— Почему… почему вы… з… здесь? К… как вы… н… нашли… меня?
— Как могли вы уехать, не дав мне знать? Неужели вы на самом деле думали, что я согласился бы потерять вас?
— Н… но… Пенелопа… — запинаясь, произнесла Урса.
— Ваша сестра уехала обратно в Лондон со своим мужем, — сказал маркиз, — и теперь не надо больше притворства и розыгрышей.
Он увидел краску, подступившую к щекам девушки, и смущение в ее глазах.
— Я… я… с… сожалею, — сказала она. — Я… притворялась… сначала, чтобы… п… помочь… Пенелопе…
— А затем, чтобы помочь мне! — закончил за нее маркиз. — Теперь мы можем наконец стать самими собой. Я лишь хочу знать, моя любимая, как скоро смогу жениться на вас?
Урса широко открыла глаза.
— Ж… жениться… на мне? Вы… просите меня… выйти замуж… за вас? — шептала она. — Но… как могу я… после того, как я… притворялась… Пенелопой… и она… будет… негодовать.
— Меня не заботят чувства вашей сестры. Я думаю, моя дорогая, что во всех этих подменах и розыгрышах мы нашли самое важное для нас.
Его губы приблизились к ее губам, и он тихо сказал:
— Это то, что называется любовью, Истинной Любовью, которую я искал всю жизнь.
Урса онемела от волнения.
— Я люблю вас… я люблю вас… всем сердцем… и душой! — сказала она. — Н… но как… можем мы… пожениться? Что скажет ваша… бабушка?
