На следующий день он побывал во Франции — и вернулся обратно.
С Рене все было в порядке. Он побеспокоился об этом. А ей будет лучше вдали от него и без него.
Король Генрих протянул буллу своему секретарю, а тот вручил ее Майклу.
— Мы решили пожаловать вам дворянство. Отныне вы — герцог Тайрон и будете служить Англии в качестве вице–короля Ирландии.
Майкл поднялся на ноги, ощущая в груди холодное разочарование. Его вежливо изгоняли со двора. Пусть даже такое положение вещей устраивало юношу, но ему нравилось жить во дворце и ощущать себя частью чего–то большего, чем он сам, частью истории. При дворе он обзавелся добрыми и верными друзьями, такими, как Стэнли, который, ухмыляясь во весь рот, смотрел на него, раздувшись от братской гордости, или Саффолк, который весело подмигнул ему. Он получал удовольствие от пиров, охоты, рыцарских схваток, интриг и противоборства, даже с кардиналом Уолси. А теперь его выбрасывали за ненадобностью. Это было больно и неприятно. Тем не менее, Рим сказал свое слово, и король Генрих тоже. Так что Майклу оставалось лишь уйти с достоинством. Он отвесил королю изысканный поклон.
— Я — покорный и благодарный слуга вашего величества.
Развернувшись, он направился к выходу из королевских покоев, но Генрих окликнул его, когда он уже взялся за ручку двери:
— Милорд Тайрон!
Майкл обернулся. Король с любопытством рассматривал его.
— Надеюсь, мы будем иметь счастье лицезреть вас на празднике святого Георгия… в будущем году? — По губам Генриха скользнула лукавая улыбка. — Скрестим копья?
Майкл ухмыльнулся. Значит, это все–таки не почетная ссылка.
— С удовольствием, ваше величество!
«Ирландия стала для меня родным домом», — решил Майкл, пролетая над тучными зелеными пастбищами, голубыми озерами, многочисленными деревушками, амбары в которых ломились от съестных припасов, пологими холмами, усеянными полевыми цветами, и изумрудно–зелеными лесами, тянувшимися вдаль, насколько хватало глаз. Птицы приветствовали юношу радостным щебетанием. От увиденного Кристофер пришел в полный восторг, совсем как сам Майкл двадцать лет назад, когда его привезли в дом вампира. Если не считать того, что Кристофер знал его тайну.
На вершине поросшего густой зеленью холма возникли очертания серой громады замка, хмуро и зорко наблюдавшего за своими непокорными окрестностями. Майкл знал, что милорд дома и ждет его, еще до того как в голове у него прошелестел слабый голос: «Наконец–то ты пришел… Вор, обманщик… Мой любимый сын…»
Майкл оставил Кристофера на попечение Кейт и направился в покои своего лорда и покровителя. Выйдя в коридор, где его не могли видеть слуги, он взлетел по лестнице и мгновением позже материализовался в темном каменном кабинете Геспера, чье имя он так и не смог выговорить.
Старый граф Тайрон лежал в постели. Кожа его была высохшей, дряблой и сморщенной. С момента их последней встречи он постарел, казалось, на несколько десятков лет.
— Да, я умираю. После того как я отдал тебе свою кровь, я слабею с каждым днем.
Майкл закатал рукав, опустился на колени рядом с кроватью и протянул милорду обнаженную руку. Это был акт милосердия. Только так он мог отплатить своему приемному отцу за все, что тот сделал для него. Но старый граф лишь слабо отмахнулся.
— Нет. Мое время пришло. Я устал жить. — Он всматривался в лицо Майкла. — Ты продолжишь мое дело и будешь служить этому миру, как служил я? Ты — последний хранитель мудрости, Майкл. На тебе лежит священный долг.
— Священный, милорд? Употреблять людей в пищу и навязывать им мою скверну и безумства? Это вы называете священным долгом?
— Ты… ничего… не понял… и ничему… не научился! — из последних сил взревел старый лорд. — Этот самый Бог, этот ревнивый, завистливый и мстительный Бог, именем которого были уничтожены мои собратья — разве ты не считаешь Его всемогущим?
— Считаю.
— А идею сотворения мира — безупречной или порочной?
— Безупречной.
Последний ночной призрак с трудом приподнялся на локте.
— Тогда каким же образом я могу быть скверной? Разве не был я сотворен вместе с этим миром? Разве я — не слуга его, подобно всем прочим созданиям? Храни мудрость и красоту, Майкл. Это мое завещание тебе.
Майкл погрузился в раздумья. В покоях старого графа воцарилось молчание, тяжкое, как грозовая туча. Хранитель мудрости. Бесценные библиотеки, шедевры художников, открытия ученых, труды целителей и прочих людей, служащих человечеству, которые так легко погибают в огне войны. Обязанность сохранить для будущих поколений безграничные знания, накопленные человечеством, и впрямь можно смело назвать священной.
— Сделай для меня одну вещь, — пробормотал старый лорд. — Отнеси меня в смотровую комнату бастиона. Я хочу увидеть солнце.
— Оно сожжет вас! — Как сожгло его самого в те мгновения, когда его человеческая кровь сопротивлялась крови Геспера.
— Ты помнишь, — утвердительно произнес милорд.
— Для чего вы это сделали? Почему позволили солнцу обжечь меня, если могли запросто выпить мою кровь еще до того, как я выпил вашу?
Его приемный отец слабо улыбнулся.
— Подсолнушек, я не мог отнять у тебя все то, что тебе так дорого.
— Ваш план мог не сработать. — В его теле вспыхнула война, которую начали солнце, вода и кровь ночного призрака.
— Солнце — мой злейший враг. Оно пощадило тебя. А вот то, что оно раскрасило тебя в свои цвета, стало для меня посланием. Оно означало, что мое время истекает. И вот сейчас я встречусь с моей солнечной богиней. Смейся над ней, когда я буду умирать, потому что я воссоединюсь со своим сыном. Он долго ждал меня в подземном мире. Отнеси меня в смотровую комнату, Майкл.
Майкл подсунул руки под большое, но уже легкое тело старого графа, поднял его и прижал к своей груди.
— Вы никогда не рассказывали мне о своем сыне, лишь упомянули о нем, — проговорил он, поднимаясь вместе со своим лордом в смотровую комнату.
— Когда–то я полюбил дочь Евы, египетскую куртизанку. Она была прекрасна. И очаровала меня. Она подарила мне сына, единственного сына. Гесперы совокупляются только по любви, Майкл. И еще мы однолюбы. А она любила многих. И предала меня. Ее новый возлюбленный, король, приказал ей пронзить мне сердце серебряным кинжалом. Она попыталась и умерла из–за этого. Вон туда! — сказал граф Тайрон, когда они вошли в комнату. — Положи меня под смотровым окном в куполе.
— Влюбляйся и очаровывай, но не люби. Как умер ваш сын? — Юноша опустил старого графа на пол.
Туча закрыла солнце.
— Мы попали в засаду. Солнце уже вставало над горизонтом. Мы много дней не пробовали крови. Я обратился в туман. Эмилиано замешкался. Они его уничтожили. — Его лорд и покровитель прошептал заклинание, строго глядя на тучу, и та испуганно умчалась прочь. — Ага! Вот оно! Огненная богиня…
