— Ура!
Зрители вскочили на ноги, оглашая воздух приветственными криками, зачарованные редким зрелищем: никому не известный воин победил одного из лучших бойцов королевства в первой же схватке, причем проделал это исключительно ловко. На их глазах творилась легенда, сказка стала былью, простой ратник поразил огнедышащего дракона и мгновенно сделался героем.
Когда Майкл натянул поводья, останавливая своего скакуна на дальнем конце арены, вокруг Комптона, простертого на спине, уже суетились оруженосцы, приводя его в чувство и помогая ему встать. На лице у него отражалось недоумение; оглушенный, он тряс головой, нетвердыми шагами уходя с поля и тяжело опираясь на плечи своих слуг. Схватки на копьях были опасным занятием, их участники прекрасно сознавали риск, на который шли, и по всем правилам и законам — писаным и неписаным — Майкл одержал блестящую победу.
Король отправил одного пажа с приказанием справиться о здоровье своего друга, а другому велел привести Майкла к королевской галерее. Когда юноша пересекал арену верхом на своем жеребце, какой–то мужчина из числа сидевших на помосте вскочил на ноги и прокричал:
— Бесстрашный защитник короля! — Его крик подхватила толпа, горячо аплодируя победителю.
Мэг яростно захлопала в ладоши, не забывая больно толкать Рене в бок острым локотком.
— Нет, какой молодец! Он достоин того, чтобы им любовались!
А король Генрих вовсю сплетничал со своими лордами:
— Опрокинут неизвестно кем! Комптон этого не переживет. Мрачный и неприветливый, он всю неделю будет жалеть свою бедную голову, которой сегодня изрядно досталось. — Фавориты короля, обязанные смеяться каждой его шутке, пусть даже самой незамысловатой, дружно расхохотались вместе с ним. — Вы должны мне двадцать фунтов, ваша светлость.
Норфолк отнесся к своему проигрышу с философским смирением.
— Клянусь честью, сегодня фортуна улыбается нашему мудрому и проницательному сюзерену. Вы сполна вкушаете ее расположение, ваше величество.
— Ты прав. — Король с удовлетворением смотрел на Майкла, приближавшегося к галерее. — Вы блестяще показали себя. Отличная работа! — И Генрих перебросил Майклу украшенный драгоценными камнями орден Святого Георгия, который юноша ловко поймал рукой в латной перчатке.
— Покорнейше благодарю, ваше величество. — Майкл поднял забрало, открыв залитое потом улыбающееся лицо. Он скосил глаза на Рене, а потом улыбнулся сестре. — Не припомню, когда в последний раз так приятно проводил время, ваше величество.
Король поднял свой кубок, салютуя ему.
— Мастер Деверо, мы поздравляем вас с первой победой и желаем вам и далее сохранить твердость руки!
Рене подняла свою чашу вместе с остальными лордами, которые изо всех сил постарались, чтобы на их лицах отразилась веселая благожелательность. Слушая приветственные крики толпы, она спросила себя, а понимает ли этот зеленый новичок, скольких могущественных врагов он приобрел в мгновение ока. Норфолк, Бэкингем, Комптон и другие придворные, у которых его быстрое возвышение вызвало лишь ревность и зависть… Носить титул «бесстрашного защитника короля» оказалось не так–то легко. И еще неизвестно, будет ли он погребен под ним или благополучно выберется на твердую почву.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Марс, повергающий в трепет города своими окровавленными копьями,
И Венера, высвобождающая страхи человеческие, —
Оба сияют в одном и том же храме.
Клавдий Клавдиан. О притягательной силе
Ощущая на себе неприязненные взгляды сторонников Комптона и ловя одобрительные улыбки неоперившихся турнирных бойцов, Майкл предоставил Архангела заботам Конна. Мокрые от пота волосы липли к голове, тело плавилось внутри раскаленных доспехов, а сердце не желало успокаиваться после первой схватки на ристалище.
Майкл все еще никак не мог взять в толк, за каким чертом лорду Тайрону понадобилось вручать ему эту черную сбрую вместо доспехов. Он завидовал каждому участнику, беззаботно пролетающему мимо него в посеребренной амуниции, отражающей солнечные лучи. Быть может, черный цвет вполне годился для Ирландии, где постоянно шел дождь или снег, а солнце редко показывалось из–за туч, но тут он буквально плавился внутри проклятой скорлупы!
— Конн! Принеси мне ведро воды!
Майкла мучила не только одуряющая жара. Казалось, в голове у него гулким эхом отражается каждый удар копыта, прищелкивание языком и стук сердца. В ушах у юноши звенела какофония звуков; в ноздрях завяз резкий запах вспотевших конских тел и немытой человеческой плоти; глаза щипало и жгло, как если бы в них насыпали песку. Ему было плохо. Майкла мучила жажда. Ему срочно требовался очередной глоток адского зелья.
Его палатка не отличалась роскошью или размерами королевского шатра, в котором король развлекал своих приближенных и облачался в доспехи, но в ней было прохладно. Здесь ему никто не докучал, и он хранил в ней все припасы и амуницию, которые могли ему понадобиться. Увы, но тонкие полотняные стены не могли оградить молодого человека от непрестанного шума, доносившегося снаружи.
Сняв доспехи, Майкл вышел из палатки, выхватил из рук Конна ведро с водой и опрокинул его себе на голову. С губ его сорвался громкий стон облегчения, когда прозрачная жидкость охладила ему лицо, намочила одежду и погасила огонь, пылавший у него в крови. Вернувшись внутрь, он бесцеремонно выгнал из палатки своих помощников. Найдя флакон, заблаговременно припрятанный в одном из сундуков, Майкл повалился на табурет и утолил свою неестественную жажду, а потом обхватил голову руками в тщетной попытке отгородиться от смеха, криков и аплодисментов, которые назойливо лезли ему в уши.
— Сэр Томас Говард вызывает сэра Эдварда Невилла а 1а guerre!
[61]
Как по мановению волшебной палочки, шум стих. Благословенная тишина. Майклу до сих пор казалось необъяснимым и сверхъестественным, что он, несмотря на жуткую головную боль, жару, тошноту и приступ неуверенности в собственных силах перед схваткой, сумел с легкостью одолеть прославленного турнирного бойца. Неужели это стало возможным лишь благодаря «драконьей крови»? Она то повергала его ниц, то — в следующее мгновение — возносила на недосягаемую высоту. Быть может, он уже умирал, а проклятое снадобье лишь продлевало его мучения…
Невилл одержал верх над Говардом. Над ареной повис невообразимый гвалт. Майкл застонал, когда в голове у него вновь зазвучало жуткое эхо. Почему, ну почему от радостных криков вполне организованной толпы он сходит с ума? Ведь он привычен к беспорядкам, шуму и гвалту.
— Сэр Энтони Браун вызывает сэра Уильяма Кэри на поединок аu рlaisant!
Над ристалищем вновь раскинула крылья благословенная тишина. Рыцари сражались отчаянно, и копья разлетались в щепки от таранных ударов.
