Эрос опустил глаза.
– Ваши отношения с Назрин особые. Таких, как вы, по пальцам сосчитать.
– У тебя с Аланис будут такие же отношения. Она обладает редкостной красотой, и внешней, и внутренней. Чего еще желать?
– Она уезжает.
– Ты знаешь, что нужно сделать.
– Слышать об этом не хочу. К тому же у меня есть срочные дела. Эта война, похоже, никогда не кончится. Людовик выставляет на поля сражений все новые и новые силы. Мальборо жалуется на нехватку людей и денег в Нидерландах. Савойский противостоит маневрам Вандома в Северной Италии, стараясь соединиться в Турине со своим вторым кузеном, герцогом Виктором Амадеем.
– Не хочешь ли ты сказать, что Савойский и Вандом – тоже двоюродные братья? – встревожился Саллах.
– Совершенно верно. Но будь спокоен, он верен вашим союзным силам. К несчастью, он мало что может отныне… Милан теперь всецело под контролем французов.
Саллах пронзил друга внимательным взглядом.
– А когда ты собираешься примкнуть к Савойскому, чтобы освободить Милан?
– Что мне за дело до Милана? Я возвращаюсь в море!
Он оторвался от перил и, подхватив черного коня, бросил Дольче, чтобы поймала. Саллах устремился за ним.
– А какое мне дело до Сиона? Какое дело до Святой земли? Это в крови, и ничего с этим не сделаешь.
– В моей крови нет ничего, – сердито буркнул Эрос, – но если Людовик выиграет эту войну, мы все станем его вассалами и будем до конца жизни платить ему подать.
– Прежде чем спасать мир, мой друг, почему бы тебе не спасти самого себя?
Солнце клонилось к горизонту. Завтра с вечерним отливом она отбудет. Стоя на балконе, Аланис едва сдерживала слезы.
Кто-то царапнулся в ее дверь.
– Входи, Мустафа! – крикнула она, возвратившись в комнату.
– Добрый вечер, миледи. Один из ваших сундуков затерялся где-то в кладовой. Не поможете ли мне узнать его среди других?
– Конечно, – ответила Аланис и последовала за ним. Они шли по темным мраморным коридорам. В доме было тихо. Саллах и Назрин, видимо, ужинали с Эросом. У нее сжалось сердце. Что, если она останется? Может, он и не чувствует того, что чувствует она, но страстно хочет ее.
Зачем она так спешит?
В конце последнего коридора Мустафа остановился и указал на впечатляющего вида дверь.
– Это кладовая. Она хорошо освещена внутри, миледи. Вы без труда найдете ваш сундук.
Он открыл одну из двух массивных дверей, и Аланис вошла внутрь. Дверь за ней захлопнулась. Аланис огляделась.
Все пространство между черными мраморными колоннами, освещенное бронзовыми свисающими с потолка лампами, было до отказа заполнено сокровищами. То, что Мустафа назвал кладовой для хранения всякой всячины, было на самом деле сокровищницей, битком набитой коврами, гобеленами, красивой мебелью. Хранилось здесь и оружие, произведенное лучшими оружейниками мира. Лежали рулоны мерцающих тканей всех сортов и расцветок, стояли кофры, полные золотых монет и драгоценных камней.
Внимание Аланис привлекла коллекция картин и других произведений искусства. Ее глаза округлились, когда она увидела Катерину Сфорца, восхитительную «Мадонну с младенцем», «Деву в скалах», «Архангела Михаила» и «Даму с горностаем», одну из печально знаменитых любовниц герцога Сфорца. На позолоченном резном комоде – бронзовая статуя маршала Тривулзио, рядом с ним, на диване, заваленном пожелтевшими блокнотами с чертежами, – модель Duomo, миланского кафедрального собора, в золоченой раме, и наконец, портрет самого художника – Леонардо да Винчи.
У низкого смерда была когда-то деревушка, но теперь ее нет.
– Деревушка – ха! Кто ты, черт тебя подери? – воскликнула Аланис.
Она перевела взгляд на дальний угол, где на полу у стены стоял щит с гербом, изображавшим венценосных змей и орлов. При ближайшем рассмотрении было видно, что этот предмет не относится к числу древних. Змея не черная, а синяя, а пожираемый сарацин – рубиново-красный. Золото на короне ярко блестит. Щит явно новый, вместо имени герцога внизу начертаны четыре буквы: SF – AD.
– Ты меня удивила, – услышала она за плечом глубокий голос Эроса. – Из всех вещей обратить внимание на ржавый кусок металла?
Аланис чуть не умерла на месте. Резко обернувшись, почти столкнулась с ним и прижала руку к сильно бьющемуся сердцу.
– О чем ты думал, подкрадываясь ко мне? Я чуть не скончалась.
– Не я вторгся в чужие владения, – проворчал он.
– Как ты смеешь обвинять меня в этом? Твой лукавый слуга заманил меня сюда, сославшись на то, что не может отыскать мой пропавший сундук. – Аланис огляделась. – Ты что, все человечество ограбил, чтобы собрать… такое состояние?
Он стиснул зубы.
– Как ни странно, но львиную долю того, что ты видишь, я купил. И большая часть уже принадлежала мне, когда я делал покупки!
– Ты пьян. – Аланис отстранилась от него. На Эросе были только легкие штаны из черного шелка с опасно низкой посадкой. – Я не ожидала встретить тебя здесь, – призналась Аланис.
«Интересно, Мустафа действовал самостоятельно или выполнял хитроумный план хозяина?»
– Я знаю. – Губы Эроса изогнулись. – Я видел, как ты входила сюда, а ты меня не заметила, потому что разглядывала произведения искусства.
Она не заметила его, потому что он держался в тени.
– Почему ты не на ужине?
– Почему ты не на ужине? – Его глаза блеснули, – Или еще один ужин со мной тебе просто невыносим?
– Я не хочу есть, – выпалила Аланис. – Что тебя так рассердило?
– Ах ты, колдунья с кошачьими глазами! – Сомкнув пальцы вокруг ее локтя, он привлек Аланис к себе и, накрутив на руку ее шелковистую прядь, заставил посмотреть себе в глаза. – Думаешь, что, уехав, освободишь меня от своих чар? Ты бессердечная дьяволица, Аланис. Но сегодня я изгоню тебя из своего сердца раз и навсегда.
Аланис обвила его шею руками, закрыла глаза и прижалась к нему. Их сердца бились в унисон.
– Что нужно, чтобы удержать тебя, белокурая нимфа? Какую часть души тебе отдать?
– Мне не нужна твоя душа. – «Мне нужно место в твоем сердце».
Он вскинул голову.
– Возьми здесь что хочешь, Аланис.
– Я тебе не верю. – Она высвободилась из его объятий. – Это ты заманил меня сюда, но не для того, чтобы купить мое расположение, как проститутки. Ты знаешь, что я на это ни за что не соглашусь. – Эрос не шелохнулся. – Ты и впрямь превзошел себя, украв шедевры Леонардо да Винчи…
– Эти картины были выполнены по заказу моей семьи! – рыкнул он, блеснув глазами. – При желании я вывез бы все картины, включая «Тайную вечерю»!