Кажется, она улыбается. От монахини веяло покоем и чувством исполненного долга.
– Вы его знаете?
– Знаю.
Женщина заинтриговала ее.
– А он вас?
– И он меня знает. – Она перевела взгляд на Эроса. – Он сейчас спит. Ему нужно спать. Он прошел через ад.
Аланис нахмурилась.
– Зачем увозить его отсюда уже сегодня? Ведь он болен.
– Его кузен чересчур опасен, а вы слишком заметная фигура в Риме. Чезаре вскоре поймет, что его обманули.
– Обманули?
В глазах монахини вспыхнул огонек триумфа.
– За сутки до вашего прихода в Остию я совершила подмену. Я знала, что будет лучше, если его примут за покойника.
– Так он с вами здесь уже неделю? Но почему вы не сообщили мне, что он в безопасности?
– Нужно было придать истории достоверность. У него слишком много врагов.
Аланис вопросительно смотрела на монахиню. Эта странная дама с королевской статью не спешила делиться с ней своими секретами.
– Ладно. На улице меня ждут его друзья. Мы сегодня же вывезем его из Рима. Но думаю, что он еще слишком слаб, чтобы выдержать морское путешествие.
Она перевела взгляд на бледное лицо Эроса.
– Отвезите его в деревню, – предложила Маддалена. – Поезжайте в Тоскану. Я расскажу вам, как найти дом, который принадлежит их семье. Там безопасно. Это один из немногих домов, не присвоенный его родственниками. Управляющий, Бернардо, – человек его отца.
Это было уже слишком.
– Откуда вы все это знаете? И почему так заботитесь о нем?
Аланис вспомнила, как монахиня поцеловала его руку.
– Так много вопросов. – Маддалена улыбнулась. – Вы Эроса тоже постоянно мучили вопросами?
– Да, – виновато призналась Аланис. – Иначе ничего не узнаешь.
– Где вы с ним познакомились? – поинтересовалась монахиня.
– Ага, – улыбнулась Аланис. – Теперь вы заинтригованы.
– Расскажите.
– Я встретила его и его сестру на Ямайке.
– Джельсомина. – Маддалена просияла. – Она хорошенькая?
– Прехорошенькая. С длинными черными кудрями и глазами синими, как сапфиры. У нее ослепительная улыбка, и она носит брюки. Она вышла замуж за английского аристократа, который без ума от нее. Кажется, Эрос считает это его единственным достоинством.
– Благодарю.
Монахиня отвернулась и смахнула слезу. Аланис улыбнулась. Сестра Маддалена – мать Эроса. Гарпия.
Эта женщина не походила на гарпию. Она выглядела печальной, раскаявшейся. По ее глазам и выражению лица было видно, что она тоскует по своей семье. И что бы там ни говорил Эрос, Аланис не сомневалась, что женщина, которая так любит своего сына, как Маддалена, не могла хладнокровно приговорить его к смерти. Она напоминала Аланис о греческих трагедиях, когда героиня, вынужденная разрушить то, что любит больше всего на свете, потом всю жизнь расплачивается за этот предрешенный судьбой грех. Что же произошло в ту ночь в Милане? Аланис не осмелилась спросить.
– Он с вами разговаривает?
Глаза Маддалены наполнились печалью.
– Он не замечает меня.
Аланис ощутила боль сострадания к несчастной женщине.
– Мы с Эросом не женаты, – призналась она.
– Вы не венчались? Даже за пределами Милана?
Аланис покачала головой. Монахиня улыбнулась, и Аланис поняла, от кого из родителей Эрос унаследовал свою улыбку.
– Вы любите его, – сказала Маддалена. – Он заслуживает, чтобы его любила такая женщина, как вы. Рим гудит с тех пор, как вы побывали у святого отца. Благодаря вам я узнала, где его искать. Вы спасли ему жизнь.
– А почему вы в Риме? – спросила Аланис.
– Я римлянка. Здесь я не чувствую себя такой одинокой, как в Милане.
– А каким Эрос был в детстве? – полюбопытствовала Аланис.
– Умный, как дьяволенок, неуправляемый, красивый, как архангел Леонардо, с плутовскими глазами. Ему ничего не стоило обвести меня вокруг пальца.
– Это он умеет.
– Он многое умел. Никогда не останавливался на достигнутом. Был очень требователен к себе, – вздохнула Маддалена. – Стремился к совершенству, как его отец – великий герцог. Эрос любил свою семью, обожал младшую сестренку, но Милан ставил превыше всего.
– У меня кое-что есть для вас. – Маддалена вынула из кармана кольцо и протянула Аланис.
Змея, инкрустированная бриллиантами и черным янтарем, и двумя аметистами вместо глаз, обвилась вокруг огромного овального бриллианта.
Аланис посмотрела на нее с удивлением.
– Я не жена ему.
– Но будете.
У Аланис учащенно забилось сердце.
– Это кольцо мне подарили в честь помолвки, – прошептала Маддалена. – Оно принадлежало Бьянке Висконти, жене Франческо Сфорца, первого герцога Сфорца. Наденьте его.
Аланис покачала головой.
– Простите. Я не могу его принять. Это было бы неправильно.
– Это хорошее кольцо. Незапятнанное, – заверила ее Маддалена. – Его сделал еврей-ювелир по имени Менах Иш-Шалом, что в переводе означает «Человек мира».
– Для меня большая честь, что именно мне вы хотите его подарить, но я должна отказаться.
Маддалена кивнула.
– До поры до времени.
Эрос зашевелился, и Аланис склонилась над ним.
– Я должна увезти тебя отсюда. Ты сможешь перенести дорогу? – спросила она мягко.
– Сил маловато, но если нужно…
Аланис улыбнулась.
– Значит, едем на зимние каникулы.
– Ты тоже со мной поедешь? – Эрос округлил глаза. Аланис нежно улыбнулась.
– Конечно, поеду. Я оставлю тебя лишь в том случае, если ты об этом попросишь.
Он закрыл глаза.
– Помни, что ты сказала, любимая.
Глава 23
– Куда, черт подери, он подевал этот проклятый медальон? – Чезаре в ярости мерил шагами будуар, имевший одну из самых дурных репутаций в Риме, принадлежавший Леоноре Орсини Фарнезе.
Хотя она и вышла замуж за Родольфо Фарнезе, слабоумного кузена герцога Пармы, по крови она была Орсини, такой же неистовой, как клинки ее братьев, снискавшие им имя де Милитибус, Защитники Древнего Рима. Орсини всегда воевали и обладали в Риме огромной политической властью. По этой причине Леонора наряду с личными достоинствами имела для Чезаре особую ценность.
