— Ч-что такое? — выдохнул он. — Ч-что ты дал нам? Яд?
Эверард вскочил.
Он перепрыгнул через костер и, прежде чем монгол успел среагировать, бросился к Тохтаю. С громким криком караульный заковылял к нему. Эверард нашарил саблю Тохтая и выхватил ее из ножен. Воин замахнулся на него своим клинком, но Эверард не хотел убивать практически беспомощного человека. Подскочив вплотную к нему, он выбил саблю у него из рук и ударил монгола кулаком в живот. Тот упал на колени, его вырвало, и он тут же заснул.
Эверард бросился прочь. В темноте, окликая друг друга, зашевелились монголы. Он услышал стук копыт — один из дозорных спешил узнать, в чем дело. Кто-то выхватил из едва теплившегося костра ветку и принялся размахивать ею, пока она не вспыхнула. Эверард распростерся на земле. Мимо куста, за которым он спрятался, пробежал воин. Патрульный скользнул в темноту. Позади раздался пронзительный вопль, а затем — пулеметная очередь проклятий: кто-то обнаружил нойона.
Эверард вскочил и пустился бежать туда, где под охраной паслись стреноженные лошади. На раскинувшейся под колючими звездами серо-белой равнине они выглядели темным пятном. Навстречу Эверарду галопом понесся один из дозорных.
— В чем дело? — раздался его крик.
— Нападение на лагерь! — гаркнул в ответ патрульный. Ему нужно было выиграть время, чтобы всадник не выстрелил, а подъехал поближе. Он пригнулся, и монгол увидел только какую-то сгорбленную, закутанную в плащ фигуру. Подняв облако пыли, он осадил лошадь. Эверард прыгнул вперед.
Прежде чем его узнали, он успел схватить лошадь под уздцы. Дозорный вскрикнул и, выхватив саблю, рубанул сверху вниз. Но Эверард находился слева от него и легко отразил неуклюжий удар. Его ответный выпад достиг цели — он почувствовал, как лезвие вошло в мышцу. Испуганная лошадь встала на дыбы. Вылетев из седла, всадник покатился по земле, но все-таки поднялся, пошатываясь и рыча от боли. Эверард тем временем успел вдеть ногу в круглое стремя. Монгол заковылял к нему. Кровь, струившаяся из раны в ноге, при свете звезд казалась черной. Эверард вскочил на лошадь, ударил ее саблей плашмя по крупу, и направился к табуну. Наперерез ему устремился другой всадник. Эверард пригнулся — мгновение спустя над ним прожужжала стрела.
Угнанная лошадь забилась под незнакомым седоком, и на то, чтобы справиться с ней, у Эверарда ушла почти минута. Догнав его и схватившись врукопашную, лучник запросто мог бы взять над ним верх, но он, стреляя на ходу, по привычке проскакал мимо, так ни разу и не попав из-за темноты. Прежде чем монгол смог развернуться, Эверард скрылся в ночи.
Размотав с седельной луки аркан, патрульный ворвался в испуганный табун. Он набросил веревку на ближайшую лошадь, которая, на его счастье, оказалась смирной; наклонившись, Эверард саблей разрубил путы и поскакал прочь, ведя ее в поводу. Проехав через табун, он двинулся на север.
«Конная погоня, долгая погоня, — ни с того, ни с сего забормотал он про себя. — Если не сбить их со следа, меня обязательно догонят. Что ж, насколько я помню географию, к северо-западу отсюда должны быть отложения застывшей лавы».
Он оглянулся. Пока его никто не преследовал. Конечно, им понадобится какое-то время, чтобы организоваться. Однако…
Над ним сверкнули узкие молнии. Позади загремел расколотый ими воздух. Его забил озноб — но не от ночного холода. Погонять лошадь он перестал: теперь можно было не торопиться. Все это означало, что Мэнс Эверард… вернулся к темпороллеру и отправился на юг в пространстве и назад во времени — именно в эту точку.
Чисто сработано, подумал он. Правда, в Патруле подобная помощь самому себе не приветствовалась. Слишком большой риск возникновения замкнутой причинно-следственной цепи, когда прошлое и будущее меняются местами.
«Но сейчас все сойдет мне с рук. Даже выговора не объявят. Потому что я спасаю Джо Сандоваля, а не себя. Я уже освободился. От погони я могу отделаться в горах, которые я знаю, а монголы — нет. Прыжок во времени — только для спасения друга.
А кроме того (к сердцу подступила горечь), все наше задание — не что иное, как попытка будущего вернуться назад и сотворить собственное прошлое. Если бы не мы, монголы вполне могли завладеть Америкой, и тогда никого из нас никогда бы не существовало».
Огромное черное небо было ясным: редко увидишь столько звезд. Над заиндевевшей землей сверкала Большая Медведица, в тишине звонко стучали копыта. Никогда еще Эверарду не было так одиноко.
— А что я делаю там, в лагере? — спросил он вслух. Ответ пришел к нему тут же, и он немного успокоился.
Подчинившись ритму скачки, он одолевал милю за милей. Он хотел поскорее покончить с этим делом. Но то, что ему предстояло, оказалось не таким отвратительным, как он опасался.
Тохтай и Ли Тай-цзун никогда не вернулись домой. Но не потому, что погибли в море или в лесах. Просто с небес спустился колдун и перебил молниями всех лошадей, а потом разбил и сжег корабли в устье реки. Ни один китайский моряк не осмелится плавать в этих коварных морях на неуклюжих судах, которые можно построить здесь. Ни один монгол и не подумает возвращаться домой пешком. Вероятно, так все и было. Экспедиция осталась в Америке, ее участники взяли себе в жены индианок и прожили здесь до конца своих дней.
Племена чинуков, тлинкитов, нутка (весь здешний потлач
note 15 ) с их большими морскими каноэ, вигвамами и медными изделиями, мехами и одеждой, а также с их высокомерием… Что ж, и монгольский нойон, и даже ученый конфуцианец могли прожить куда менее счастливую и полезную жизнь, чем та, что привела к появлению такого народа.
Эверард кивнул — об этом хватит. С крушением кровожадных замыслов Тохтая смириться было куда легче, чем с истинным обликом Патруля, который был для него семьей, родиной и смыслом жизни. А далекие супермены оказались в конце концов не такими уж идеалистами. Они вовсе не охраняли «божественно упорядоченный» ход событий, который породил их самих. Тут и там они вмешивались в историю, создавая собственное прошлое… Можешь не спрашивать, существовала ли хоть когда-нибудь «изначальная» картина исторических событий. И не задумывайся об этом. Взгляни на извилистую дорогу, которой пришлось идти человечеству, и скажи себе, что если кое-где она и оставляет желать лучшего, то некоторые ее участки могли быть гораздо хуже.
— Пусть крупье — мошенник, — сказал Эверард вслух, — но это единственная игра в городе.
В тишине белой от инея гигантской равнины его голос прозвучал так громко, что он не произнес больше ни слова. Он прикрикнул на лошадь, и та помчала его на север.
DELENDA EST
1
Охотиться в Европе двадцать тысяч лет назад одно удовольствие, а об условиях для зимних видов спорта и говорить нечего. Поэтому Патруль Времени, неусыпно заботясь о своих высококвалифицированных специалистах, построил охотничий домик в Пиренеях плейстоценового периода.
