— А не можем мы позже как-то разыскать друг друга?.. Мне просто невыносима мысль, что ты погрузишься в отчаяние и одиночество и никто не будет любить тебя и ухаживать за тобой, тогда как в моем сердце столько любви для тебя…
От боли я даже закрыл глаза и только крепче прижал ее к себе.
— Мы не можем отыскать друг друга позже — все это ложь и иллюзия. Нет такого места, нет такого времени, чтобы мы могли встретиться. Ты пожалела недостойного человека — только и всего. Мы не должны больше мешать друг другу. Китти, мы не настолько сильны, чтобы не совершить какой-нибудь страшной ошибки. Все неправильно, ужасно неправильно. Так что лучше расстаться сейчас. Разреши мне уйти быстро, облегчи мне это. Сделай так, чтобы все было просто, ох, ради всего святого, дорогая моя.
— Хилари, дорогой мой…
— Облегчи мне это, облегчи…
Я почувствовал, как под ногами у меня задрожал настил, и открыл глаза. Поверх плеча Китти я увидел Ганнера. При слабом рассеянном свете фонаря я узнал его со всею очевидностью, хотя видел перед собой лишь силуэт крупного человека и выцветшие волосы викинга.
Я сказал: «Ганнер» — не ему, а Китти — и быстро оттолкнул ее от себя. С языка у меня готовы были сорваться обращенные к нему слова, но я так и не произнес их.
Ганнер не просто ударил, а ринулся на меня, словно бизон. Я не был готов к этому и пошатнулся, крепче ухватившись за плечо Китти, за ее пальто, на котором лежала моя рука. Ганнер с такой силой налетел на меня и столкнулся со мной грудь в грудь, что у меня перехватило дыхание и я качнулся назад. Пошатнулся, попытался устоять на ногах и с грохотом повалился на бок. Я быстро поднялся. От столкновения со мной у Ганнера, должно быть, перехватило дух, и он не сумел воспользоваться своим преимуществом. Тем не менее не успел я подняться, как почувствовал резкую боль от удара по щеке. Должно быть, Ганнер очень сильно ударил меня ладонью — только этого не было видно, потому что мы стояли совсем рядом и его большая фигура загораживала мне свет фонаря. Драться с ним я не мог, но я не собирался стоять и терпеть его удары. Я схватил его за отвороты пальто и притянул к себе. Это было что-то вроде страстного объятия — вот так же совсем недавно я держал Китти.
— Ганнер, пожалуйста, прекратите, прекратите.
А он, тяжело дыша, издал какой-то хриплый звук и попытался отодвинуть меня от себя, вдавив мне в живот колено, схватив рукой меня за воротник и больно защемив кожу на затылке. Широкое пальто сковывало мои движения, и я мог лишь держаться за отвороты его пальто, и мы, как две спеленатые куклы, раскачивались из стороны в сторону. Своей ногой я зацепил сзади его ногу и, изо всех сил нажимая, пытался опрокинуть его навзничь. Если бы только он упал, я тут же проскочил бы мимо него и удрал, не дожидаясь нового удара.
В течение этой минуты, что мы стояли, вцепившись друг в друга, Китти не издала ни звука, ни восклицания, а сейчас она сказала тихо, напряженно:
— Прекратите это, прекратите немедленно, вы не должны драться. Я все равно вас разниму.
Я почувствовал, хотя и не мог этого видеть, норковый рукав возле своего лица. И отступил, выпустив лацкан Ганнера, продолжавшего стоять между мной и набережной.
— Отойди, — произнес Ганнер. — Я сейчас убыо его.
— Милый, прекрати же, — сказала Китти.
В эту минуту я понял, что отступать дальше некуда. За моей спиной была лишь вода.
Ганнер оттолкнул Китти. Сейчас преимущество было на его стороне. Назад я не мог двигаться, и поэтому я быстро шагнул вперед, стараясь уберечь голову. Удар Ганнера пришелся мне по плечу. Я чуть не упал, ухватился за его рукав и попытался оттолкнуть его, чтобы уйти. В эту минуту раздался отчаянный крик.
Мы с Ганнером отскочили друг от друга, озираясь вокруг, точно двое пьяных. Мы были одни. Китти исчезла. Она не удержалась и упала с причала вниз, в черноту.
Ганнер взревел, как раненое животное. Он упал плашмя на настил и перегнулся через край. Я опустился на колени. Тьма внизу царила поистине непроницаемая.
И тут с несказанным облегчением мы услышали голос Китти снизу:
— Я в порядке. Вы там не паникуйте. Я в полном порядке. Голос у нее хоть и дрожал, но звучал отчетливо — это был голос самого мужества. А «вы там» прозвучало вдруг пронзительно успокаивающе. Я сказал Ганнеру:
— Стойте здесь. Посмотрите вокруг, нет ли веревки. Я прыгну вниз.
— Здесь ужасная грязь, — донесся снизу голос Китти.
Я перегнулся через край причала, стараясь пробить взглядом темноту. Под нами крестообразно пересекались деревянные опоры. Я сбросил пальто и на руках опустился вниз, стараясь ногами отыскать скошенные балки. Нащупав ногами опору, я отпустил настил и начал спускаться. Возможно более ровным голосом я сказал Китти:
— Я иду, иду.
Ответа не было. Крепко держась за скользкое, холодное, покрытое тиной бревно, я опустил одну ногу, стараясь нащупать, на что бы ее поставить. Это оказалось нетрудно, Через минуту-другую я почувствовал под ногами тину и, продолжая держаться за опоры, развернулся и повис, словно пригвожденный к кресту.
Сверху все внизу, казалось, тонуло в темноте. Но сейчас, когда я сам был внизу, свет далекого фонаря все-таки чуть-чуть проникал сюда. Я увидел мутным пятном пальто Китти, а дальше еле уловимое движение текущей воды.
— Китти…
— Меня, по-моему, засасывает.
— У вас все в порядке, ничего не сломано?
— Я в полном порядке. Так получилось глупо…
— Вы в воде?
— Нет, нет… я попала прямиком в тину. Это как желе. У меня все пальто перепачкано.
Я подумал, что если она сейчас может беспокоиться о пальто, значит, она, по-видимому, в порядке.
— Я иду.
— Будьте осторожны, — сказала Китти. — А то тоже увязнете. Лучше достать веревку или что-нибудь в этом роде. Я не могу сдвинуться с места.
Вот теперь я услышал в ее голосе панику. Держась за основание причала, я стал продвигаться к ней. Там, где я спустился, тина была довольно плотной. Но сделав шаг или два, я почувствовал, что она становится мягкой и клейкой. Сделав еще один шаг, я ушел в нее по щиколотку. Я снова остановился. Глаза мои теперь уже привыкли к темноте, и я мог различить Китти и почти сразу за ней — воду. Она стояла в тине по колено, как-то неестественно перегнувшись в сторону, совершенно неподвижно.
Я сделал еще шаг. Типа стала мягче, подвижнее, бездоннее. Я перенес всю тяжесть тела на руки, крепко держась за деревянную конструкцию за моей спиной.
— Не ходите сюда, или мы оба увязнем. Просто дайте мне руку.
Я попытался это сделать. Ближе подойти к ней я не мог, не выпустив из рук опоры и не погрузившись в желе. Я уперся ногой в дерево и протянул вперед руку. Она чего-то коснулась. Пальцы Китти. Так мне ее не вытянуть, я только сам упаду.
