– И все же ты убиваешь норманнских дворян в их постелях, – продолжал спорить Хереворд.
– Я вершу правосудие над теми, кто этого заслуживает.
– Мы убили только… – Киан закрыл глаза и задвигал губами, считая в уме, – трех, нет, четырех норманнских баронов, не так ли, Гарет?
– А также полностью истребили их гарнизоны, – лаконично напомнил ему Хереворд.
Томас кивнул и выплюнул соломинку изо рта.
– Да, и обстоятельства их смерти наполнили страхом остальных. Нам больше не надо было проливать крови.
– А если тебя разоблачат? – озабоченно спросил Хереворд.
Гарет ему нравился. Хереворд прожил в доме его дяди целый год и за это время составил о младшем племяннике короля Риза свое мнение.
Олуин вылил в рот остатки эля, потом утерся тыльной стороной ладони и поднял взгляд на Танон.
– Норманны не узнают, кто такой Веферн, если им об этом кто-нибудь не расскажет.
Танон смотрела на крепко сложенного воина. Она не нравилась ему. Теперь Танон понимала причину. Но не все норманны вели себя жестоко. Ее отец, ее дядя и сам Вильгельм обращались со своими вассалами по-доброму.
– Я верна своему королю, Олуин, – ответила Танон. – Но я также верна и мужу.
– Король Вильгельм не тот безжалостный тиран, каким ты его себе представляешь. – Хереворд обвел взглядом Олуина, а потом опять обратился к Гарету: – Иначе он бы давно послал войско, чтобы выследить и поймать Веферна. Он простил меня, хотя я убил больше норманнов, чем ты.
Танон обняла себя за плечи и задрожала. Она достаточно наслушалась про убийства своих сородичей. Ей не хотелось думать о войне, смерти и обмане. Танон обвела взглядом погруженную в полумрак поляну, молясь, чтобы на этот раз за деревьями не прятались никакие враги. Она посмотрела на Гарета, сидевшего напротив, и он подмигнул ей. Может, дело было в его уверенности, а может, и в нежности, которая светилась в его глазах, но он помог ей успокоиться. За это Танон благодарно улыбнулась ему.
Поднявшись на ноги, Гарет обошел неповоротливого Олуина и встал рядом с ней.
– Пойдем. – Гарет протянул руку, и Танон позволила увести себя к расстеленному одеялу.
Когда муж лег рядом, Танон не стала протестовать.
Гарет крепко прижал ее к себе и заключил в объятия.
– Тебе нечего бояться, – прошептал он, когда ощутил трепет ее тела.
Танон хотела сказать ему, что она не боится, но это было бы ложью. От каждого взгляда, улыбки и прикосновения Гарета защитные барьеры вокруг ее сердца неумолимо рушились, и Танон понятия не имела, что будет, когда они рухнут окончательно.
Олуин присел к костру и посмотрел в ту же сторону, что и Мэдок. Тот заморгал и отвел взгляд от засыпающей пары. В его глазах, подсвеченных дрожащими языками костра, отражалась темная бездна ночи.
– Он влюбляется в нее, – пробурчал Олуин и бросил в рот кусок яблока. – А клялся, что этого не произойдет. Что у него может быть общего с этой нормандкой?
– Заткнись, – рявкнул Мэдок.
– Она хорошенькая, это правда. Но в Лландовери живут дюжины хорошеньких девушек. Он сказал нам, что согласился взять в жены нормандку только ради мира.
– Так оно и есть. А теперь заткнись ты, черт тебя подери, – опять предупредил его Мэдок.
– Посмотри, как она уютно устроилась в его объятиях. Он точно попался…
Мэдок двинул локтем по носу Олуина. Раздался оглушительный треск, который заставил поморщиться даже Хереворда.
– Не смей говорить о ней так, будто она ровня тому дерьму, что ты затаскиваешь к себе в постель, Олуин. Это мое последнее предупреждение.
Придерживая нос, который уже так часто ломали, что сейчас из него даже не потекла кровь, Олуин ошеломленно посмотрел на Мэдока.
– Она – его жена, – низким, пугающим голосом произнес Мэдок. – Она рискнула жизнью, чтобы спасти моего брата. И потому моя жизнь теперь принадлежит ей.
На следующее утро Танон проснулась первой. Она попыталась отодвинуться от Гарета, чтобы не разбудить его. Боже правый, какой он красивый! Чем дольше Танон смотрела на него, тем сильнее ей хотелось, чтобы Гарет проснулся.
Танон вздохнула. Бороться с чувствами, которые он пробуждал в ней, было бессмысленно и слишком тяжело. Единственное, что она может сделать, – не ждать от него ответных глубоких чувств. Танон кивнула и встала. Она должна помнить, что Гарет вернулся в Уинчестер ради мира. Не ради нее. Ей повезло, что они понравились друг другу, но она не позволит себе надеяться на большее. Не окажется в таком же положении, как Ребекка.
Расправив помятое платье, Танон окинула взглядом лагерь. Няня еще спала, свернувшись на одеяле. Танон удивленно приподняла брови: Хереворд разместил свое спальное место на довольно близком расстоянии от Ребекки. Танон пожала плечами и переступила через спящего Томаса, направляясь к почти погасшему костру. Она взяла палочку и поворошила угли.
– Сюда нужно кинуть листьев.
Услышав за спиной голос Мэдока, Танон неуклюже отшатнулась. Валлиец, не посмотрев в ее сторону, сел на корточки и бросил горсть сухих листьев и хвороста. Занялось пламя.
– Вы испугали меня. – Она выпрямилась.
– Тебе уже следует привыкнуть ко мне.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты избегаешь моего взгляда. – Мэдок повернулся и посмотрел ей в лицо.
Танон заморгала, но подавила желание отвернуться от его бездонных, угольно-черных глаз. У него было очень жесткое лицо – как у воина на поле боя, бесстрастно взирающего на свой клинок, обагренный кровью неприятелей. Она попыталась изгнать из памяти беспощадную ярость, что пылала в этих глазах, когда Мэдок готовился снести голову человеку, который чуть не убил ее. Но все равно видела перед собой лицо хладнокровного, несгибаемого воина.
– Ты спасла жизнь Киану. Теперь я предан тебе.
Она кивнула, но ничего не сказала и опустила взгляд.
– Ты боишься меня, – утвердительно сказал Мэдок.
Танон тихо засмеялась. Гордость заставила ее опять посмотреть на него.
– Non, это не так.
– Это так. Но ты не позволяешь страху господствовать. Ты всегда делаешь то, что следует. Ведь еще в детстве ты справилась с настоящим тираном.
– О чем ты говоришь?
– Я говорю о Роджере де Куртене и твоей свинье Лилии – объяснил Мэдок.
– Петунии, – поправила его Танон, удивленно сдвинув брови.
– Да, Петунии, – согласился он. На его губах она уловила улыбку. – Когда Гарет первый раз отправился в Уинчестер, мы с ним уже дружили. Он вернулся и рассказал мне о том дне, когда вы познакомились.
– Но мы познакомились раньше, – еле слышно проговорила Танон.
