Однако это нужно было сделать. Потому что Розина — человек. У каждого человека должны быть документы, его появление на свет обязательно было где-то учтено. Откуда же взялась бывшая жена Великого Кесаря?
Кто дал ей жизнь — неизвестная нищенка или дворянка? Кто дал ей имя? Родители? Где люди, которые удочерили или продали ее? С какого момента в ее памяти появляется путеводная нить, которая поможет все это установить?
Судя по всему, Розина была дитя Парижа. Но где свидетельство, позволяющее доказать это?
Пока все горячо обсуждали ее происхождение, Розина продолжала ощипывать птицу для жарки и мыть посуду. У нее не было ни малейшего желания рыться в собственных воспоминаниях, и Анжелика понимала ее.
Брошенный ребенок — это только слова.
Но если бросили в Париже, то на какой мостовой? На паперти какой церкви?
Как только был задан этот вопрос, дело сдвинулось с мертвой точки.
Такого рода сведения можно обнаружить в записях приходских книг церкви, где свершилось таинство крещения. Конечно! Как глупо было не подумать об этом раньше! Крещение!
Единственный след, который позволяет любому человеку получить свидетельство о месте его рождения или том месте, где его нашли, о его вероисповедании, о его имени и фамилии, которые придумывали детям крестные отец и мать. В приходской книге указывался пол ребенка и его вероисповедание. Крестными родителями брошенных детей обычно становились нищие с паперти той же церкви. Зато в документе указывалась точная дата: день, месяц, год.
Но, как известно, в 1522 году Париж получил статус архиепископства и стал столицей, матерью остальных городов Франции. После Тридентского собора
[99]
, решения которого привели к обновлению католической церкви и способствовали укреплению веры, число парижских приходов удвоилось. Поэтому, чтобы разыскать свидетельство о крещении и получить его копию, следовало обойти все церкви, часовни, частные и общественные молельни, все аббатства и монастыри — по крайней мере, тысячу святых мест.
И все-таки свидетельство они получили.
Не обременяя своим делом кюре уважаемого прихода, они обратились к одному из многочисленных в Париже обладателей тонзуры, и тот в обмен на гарантии защиты его церкви и церковного имущества от святотатцев-воров и на покупку индульгенций
[100]
, обещающих вечное спасение, выдал необходимую бумагу.
Самую низкую цену за свидетельство запросили в базилике с очень необычным названием: церковь Святого Марина, отшельника, жившего в IV в.
[101]
В этом приходе обычно вступали в брак бывшие проститутки.
Об этом не может быть и речи, ведь дело касается судьбы Розины! Завсегдатаи «Красной маски» возмутились. Благонравная, скромная Розина, всегда занятая работой, нисколько не похожа на проститутку. А ее жених, подмастерье кондитера, он ведь очень набожен. Набожность еще ничего не доказывает, философски замечал развратник Монмор, у которого никогда не было иллюзий по поводу лицемерия святош.
Но, хотя лицемерие и было распространенным недостатком мещан, набожность Блеза была вполне искренней. Все радовались за него, ведь согласно закону супруг, взявший в жены подкидыша — как тогда говорили, «дитя милостыни», — мог не проходить обязательного экзамена на звание мастера.
* * *
Монмор был типичным «циником», если не «скептиком», что намного серьезнее, так как ставило под сомнение искренность его веры. Скептикам угрожала опасность пасть легкой жертвой обвинений в атеизме, а это уже вело на эшафот или даже, несмотря на дворянство, на костер.
Гость «Красной маски» относился к тем посетителям, чье ежедневное присутствие превратило их в близких людей, почти в членов семьи. Это оправдывало интерес, который мужчина проявлял ко всему, что окружало прелестную хозяйку и радушного мэтра Буржю.
Судьба Розины была общей заботой. Нельзя отпустить девушку в далекие края, не убедившись, что она будет счастлива на новом месте. Анжелику немало удивила разумность советов, которые давали служанке даже гуляки.
Один из них сообщил массу сведений о доме герцога Бельгардера. Конечно, последний не мог сравниться с самыми знатными вельможами королевства — так, на Ришельё постоянно работало более 150 человек, и это не считая шпионов. В доме герцога Бельгардера идеальный порядок обеспечивали три персоны: управляющий, духовник и секретарь. Именно они следили за работой многочисленной челяди, то есть руководили целой армией людей, построенной по принципам жесткой иерархии. Слуги и горничные, камердинеры и лакеи, возницы и конюхи, и, разумеется, те, кто отвечал за трапезу — от главного повара до последнего поваренка.
* * *
В день отъезда Анжелика проводила Розину почти до особняка герцога. Все соседние улицы были запружены тележками, каретами, экипажами. Такое событие!
Блез был одет в роскошный красно-бордовый костюм с серебряными галунами — ливрею слуг, отвечающих за трапезу в герцогском доме. Для работы молодой человек станет одеваться в белое, а его голову будет украшать белый колпак, высота которого зависит от ранга повара.
В момент расставания Анжелика и Розина молча смотрели друг на друга.
Что скрывалось в душе Розины, этой девочки-подростка со свежим личиком? Может быть, ее спокойствие — признак равнодушия и нечувствительности?
Но у Анжелики не было таких сомнений. Она знала, что это — признак природной отваги, нерушимого мужества и упорства, которые помогают выжить. Она была уверена, потому что сама обладала такими же качествами.
События прошлого связывали их прочнее, чем кровные узы. Невозможно стереть то, что прочно врезалось в память. Память сердца неизгладима.
* * *
Анжелика снова видит Розину холодной зимней ночью на кладбище Невинных среди жен Великого Кесаря Коротышки-Ролена с обнаженной грудью. А Розина видит Анжелику на коленях возле убитого чудовища с окровавленным кинжалом в руке.
Слышит неумолимый голос: «Тихо! А то мне придется убить и тебя».
И после этого они вместе, как сумасшедшие, бегут через весь город, чтобы оставить позади себя ночной мрак.
