Капитан Хоторн?
Взгляд Уилла метнулся в сторону арестантов. Он слышал это имя настолько давно, что почти забыл его. Почти.
Он приподнялся со своего места, чтобы лучше разглядеть последнего в шеренге арестанта. Это, наверное, другой человек. Фигура слишком тонка и изящна для шестидесятилетнего. Уилл взглянул на лорд-адмирала, чтобы увидеть его реакцию, но Котуэлл был невозмутим.
Похоже, он с самого начала знал имя этого капитана. Уилл содрогнулся всем телом. Неужели Питер собрал их вместе для того, чтобы напомнить, чем они ему обязаны? Неужели действительно Хоторн? Нет, он ослышался. Проклятое похмелье! Ему уже мерещится.
— Вы хотите что-нибудь сказать, капитан? — обратился судья к арестованному.
Хотя человек стоял к ним спиной, Уилл увидел, как тот плюнул в сторону Портера.
— Будь ты проклят, жалкая свинья, — раздался звонкий голос. Несомненно, он принадлежал женщине.
Уилл прищурился. На ней была большая, не по росту, матросская форма и надвинутая на глаза шапочка.
— Мы не пираты! Я и мои матросы — честные люди! Повторяю вам, мы невиновны!
Лицо Портера побагровело.
— Я не намерен терпеть вас и дальше, Морин Хоторн! Честные люди! Контрабандисты и мародеры — вот кто вы такие. Мне плевать, кем вы себя считаете. На любом из судов его величества вы услышите то же самое. — Портер взял судейский молоток и указал им на осужденную: — Вы позорите прекрасный пол. Ваша казнь послужит назиданием всем особам подобного сорта. Ни один суд не станет щадить пирата, будь он мужчина или… — он сделал выразительную паузу, — женщина. — Портер повернулся к бездельничающим охранникам.
Как только арестанты, шаркая и звеня цепью, направились к выходу из зала, Портер встал и поклонился присутствующим.
— Милорд, я не ждал вас раньше следующей недели, — сказал он лорд-адмиралу, перекрывая производимый арестантами шум.
Котуэлл слегка кивнул и поднялся.
— Дело Де Райза не терпит отлагательства. Чтобы схватить его, потребуется ваша помощь.
Шеренга контрабандистов неожиданно остановилась, громыхнув цепью, и затихла. Морин Хоторн пристально посмотрела на лорд-адмирала.
От этого взгляда у Джонстона защемило сердце. Ее глаза были теплы и глубоки, как вода в далеком Карибском море. И знакомы. До боли знакомы.
— Де Райз? — спросила женщина. Ее голос напоминал злобное шипение дикой кошки. — Что вы знаете об этом мерзком убийце?
Лорд-адмирал выпрямился во весь рост. Это движение заставляло цепенеть как зеленых юнг, так и старых морских волков, занятых такелажем. А эта женщина в ответ лишь дерзко подняла темную бровь.
— Мадам, — произнес Котуэлл официальным и слегка раздраженным тоном, — это забота Адмиралтейства, а не ваша.
Она рассмеялась ему в лицо с тем же пренебрежением, с которым плевала в Портера.
— Де Райз задал вам перцу, не так ли? Он не знает жалости и на короткой ноге с дьяволом. Вам не поймать его, милорд! Ни вам, ни этому. — Она кивком указала на Портера. Ее пристальный взгляд остановился на Уилле Джонстоне. Он смутился, говоря себе, что она не имеет отношения к той Хоторн. Но ее глаза завораживали.
Прошли годы, и вот он снова в суде и снова смотрит в эти глаза, осуждающий взгляд которых долго преследовал его. «Нет, — убеждал он себя, — она не знает того, что я совершил». И отогнал мысль, которая была страшнее жизни без рома.
А девушка все еще смотрела на него, словно читая мысли.
— И этот тоже, — наконец сказала она. — Единственный курс, который он проложит на карте, — это до ближайшего кабака, где есть джин. Ему потребуется хорошая порция перед тем, как поймать Де Райза. А сможет ли он после этого плыть по прямой?
Она была права. Уилла не устраивал ни глоток, ни стакан. Ему нужна бутылка. Уже почти пятнадцать лет он не наносил на карту прямой линии.
Котуэлл свирепо взглянул на стражников, и те лихорадочно начали выпихивать заключенных из зала.
Но Морин Хоторн не сдавалась:
— Вы не найдете Де Райза, милорд, без того, кто знает его в лицо. Например, без меня. — Она ослепительно улыбнулась и пошла за стражником к выходу, насвистывая непристойную ирландскую песенку.
Взмахом руки лорд-адмирал остановил шествие.
— Что вам известно о нем?
Она оглянулась:
— Достаточно, чтобы узнать его и схватить.
В зале суда наступила такая тишина, как будто эта женщина открыла крышку сундука с древнейшим испанским сокровищем.
— Откуда вы знаете? — спросил лорд-адмирал.
Теперь настала ее очередь выпрямиться в полный рост.
— Я была его женой.
Глава 2
Вслед за изящным экипажем Питера Котуэлла из ворот Адмиралтейства, раскачиваясь из стороны в сторону, выехала неказистая черная повозка. В ней находилась капитан Морин Хоторн, все еще в кандалах, но уже приблизившаяся к свободе.
Ее споры и пререкания с лорд-адмиралом сделали бы честь любой рыночной торговке рыбой. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, ведь большую часть жизни Морин общалась с пиратами, контрабандистами и с прочим сбродом.
Сегодня Морин улыбнулась удача, как если бы она встретила корабль «Португальский купец», идущий без охраны с дорогими товарами из Нового Света. Она завоевала свободу себе и своей команде, по крайней мере на ближайшее время.
А цена этой свободы — сделать так, чтобы ее ненавистный муж болтался в петле.
Морин скрестила руки на груди. Цепи на ее запястьях громко звенели, заглушая жалобный скрип дряхлой повозки, катящейся по старым лондонским улицам. Она никогда не питала добрых чувств к королевскому флоту, но арест и несправедливое обвинение не выходили из головы. Слова Портера все еще звучали в ушах. Она призналась почти во всем.
Хотя у нее не было ничего общего с лорд-адмиралом, их объединяло одно страстное желание — увидеть каналью Де Райза болтающимся на рее.
В этой сделке Морин была вынуждена поступиться своими железными принципами. Но цель оправдывала средства — вновь выйти в открытое море, которое было для капитана и ее команды родным домом. Морин закрыла глаза и улыбнулась, представив себе, как Де Райз хрипит, задыхаясь в петле.
Она надеялась, что Де Райз откажется от колпака и последнее, что увидит в этой жизни, будет ее торжествующая улыбка.
Повозка скоро остановилась, и ее выволокли наружу вблизи неприметного, чистенького лондонского домика.
Привыкшей к морскому простору Морин бывало несколько неуютно на земле, а в этом лондонском квартале, среди близко стоящих маленьких домиков она чувствовала себя в западне.
Дом номер 16. Когда она разглядывала кружевные занавески, легкие портьеры и ящики с анютиными глазками на окнах, в ней всколыхнулись какие-то смутные воспоминания. Только бутафорские колонны в греческом стиле по фасаду отличали его от особняка тетки Петтигру в верховьях Темзы, в Гринвиче. Дом, в котором она провела пять безрадостных лет после того, как отец решил, что ей необходимо «воспитание», и оставил дочь на берегу у единственной родственницы по материнской линии.
