Джулиан сделал несколько шагов по тропинке, чтобы лучше рассмотреть мальчика.
— Ну, здравствуй, — сказал он малышу, остановившись возле ворот. Мальчик настороженно взглянул на него из-под кепки, которая была ему очень велика.
— Здравствуйте, — ответил он, чуть помедлив.
— Какой аппетитный пирог, — заметил Джулиан.
Парнишка откусил очередной внушительный кусок от своего лакомства и широко улыбнулся:
— Да. Миссис Ландон испекла его для меня.
— Миссис Ландон? Она, должно быть, превосходная кухарка.
— О, она больше чем кухарка, — ответил мальчуган. — Она заботится обо мне и тете Петтигру. Иногда они ссорятся, но мне все равно. Лишь бы миссис Ландон пекла пироги.
Он поднял голову и снова улыбнулся. В этот миг Джулиан понял, почему мальчик показался ему таким знакомым. Он словно вернулся в детство и смотрел на себя в зеркало.
У мальчика были зеленые глаза и рыжеватые волосы, которые с годами превратятся в темно-каштановые.
Происхождение мальчика не вызывало никаких сомнений.
У Джулиана захватило дух.
Это невозможно, Морин сказала бы ему.
Он с трудом перевел дыхание и произнес первое, что пришло в голову:
— Как тебя зовут?
— Этан Хоторн, сэр.
— Прекрасное имя, — одобрительно произнес Джулиан.
— Так звали моего деда, — торопливо пояснил Этан, явно обрадованный, что нашел нового слушателя, и притом мужчину. — Я никогда не видел его, но мама говорит, что он был настоящим храбрецом и отличным моряком. Когда я вырасту, тоже стану капитаном, как дедушка.
Вспомнив о гибели Хоторна, Джулиан вдруг испугался за мальчика. Он и так уже потерял столько времени, которое мог бы провести с ним.
— У тебя есть еще несколько лет в запасе, — произнес он.
Этан-младший нахмурился.
— Вы говорите точно как моя мама. В следующем феврале мне исполнится восемь.
Восемь. Значит, мальчик родился в феврале тысяча восемьсот шестого года. Через девять месяцев после того, как…
Этан Хоторн был их сыном. Его и Морин.
Сердце Джулиана затопила обида. Как она посмела умолчать об этом? Он готов был пожертвовать жизнью, чтобы помочь ей, а она скрывала от него существование их сына.
— Хотите посмотреть на модель корабля, которую я смастерил? Я принесу ее. — Мальчик взглянул в сторону дома. — Но вам придется подождать. Я не могу пойти в дом сейчас. Мама разговаривает с тетей Петтйгру.
Мальчик тяжело вздохнул и картинно закатил глаза, ясно давая понять, сколь ничтожна женская болтовня по сравнению с их мужской беседой.
— Ничего, Этан. Я вскоре заеду, и ты покажешь мне свою модель. Если захочешь, мы прогуляемся в доки, посмотрим на корабли. Ты сможешь смастерить еще одну модель.
Этан широко улыбнулся:
— Честное слово?
Джулиан молча кивнул, опасаясь, что скажет мальчику правду.
Нет ничего, что я не сделал бы для тебя, сынок. Но сначала я должен объясниться с твоей матерью.
— Ну, вспоминайте, тетя Петтигру, должен же остаться кто-то, — просила Морин, наливая себе очередную чашку чаю.
Гостиная тети Петтигру совсем не изменилась с тех пор, когда Морин жила здесь. Солнечная и нарядная, она была почти до отказа набита тетушкиными сокровищами.
Здесь были маленький индийский комод с множеством ящичков и затейливой резьбой, подаренный ее отцом; многочисленные вышивки, сделанные тетушкой за долгие годы; фарфоровые безделушки, теснившиеся на огромном камине, и многое, многое другое. Два окна, выходившие в сад, были украшены кружевными занавесками.
Рыжая кошка, неизменная принадлежность тетушкиной гостиной, вальяжно развалилась на подоконнике и нежилась в солнечных лучах.
— Тетя Петтигру, пожалуйста, подумайте хорошенько.
Тетушка упрямо поджала губы.
— Я — это все, что осталось от семьи твоей матери.
Но Морин не сдавалась:
— Неужели отцовский род прекратился? Кто унаследовал титул после его смерти?
Тетя Петтигру собралась было что-то сказать, но затем ее глаза снова погасли.
— Титул твоего отца? — Она покачала головой. — Увы, дорогая. Все перешло короне.
— А как же семья, дом, друзья?
Тетушка провела дрожащей рукой по лбу.
— Я не помню, Морин. Это было так давно. В моем возрасте я счастлива уже тем, что могу найти дорогу домой после воскресной службы. Что же говорить об истории семьи твоего отца?
Морин обессиленно откинулась на спинку дивана.
— Все так плохо? — спросила тетя Петтигру. — Это связано с делом, в которое тебя втянули?
Она протянула руку и дотронулась до кровоподтека на щеке Морин, оставшегося после удара лорд-адмирала. Хотя тетя Петтигру великолепно знала, чем приходится заниматься Морин, чтобы поддерживать их, она называла это противозаконное занятие исключительно «делом».
— Не тревожьтесь, тетушка, — ответила Морин, ласково поглаживая ее руку и улыбаясь. — Ничто не помешает мне встречаться с вами и Этаном.
— Этан… — произнесла тетя Петтигру с улыбкой. — Он мое счастье. Мальчик так скрашивает мою старость!
— Это я должна благодарить вас. Вы водите его в школу. С вами он в безопасности, не то что со мной.
До пяти лет Этан находился на корабле, но потом Морин поняла, что море не место для ребенка, особенно такого смышленого и любознательного, как ее сын. Морин стало ясно, почему отец оставлял ее у тети Петтигру, и она решила поступить точно так же. И хотя очень скучала по сыну, уходя в море, знала, что у тети ему будет лучше. Она тайком посещала их почти каждый месяц.
Как будто услышав, что говорят о нем, в гостиную вбежал Этан.
— Я встретил на улице мужчину. Он хочет сходить со мной в доки, посмотреть корабли!
Морин вскочила как ошпаренная. Она еще не забыла свою встречу с вербовщиками.
— Сколько раз я говорила тебе не подходить к докам!
— Я не ходил туда, — возразил Этан. — Я пойду в доки с другом.
— С каким еще другом? — спросила Морин и, не дожидаясь ответа, вышла на улицу, чтобы дать резкую отповедь человеку, пытавшемуся заманить малыша в доки. Она прошла к воротам. На тропинке не было никого, кроме нескольких заблудившихся цыплят. Этан шел за ней следом. Окинув взглядом тропинку, он разочарованно протянул:
— Ма-а, он ушел.
Упав на колени, Морин крепкб сжала сынишку в объятиях.
— Этан, милый, не смей ходить к докам ни один, ни с незнакомыми людьми. Не смей!
