Из глубины сеней какими-то рывками шла к нему темно-коричневая, в адском свете керосинки — попросту черная рожа без носа и с обнаженными, без губ, мертвенно сверкавшими зубами. Над провалом, где должен быть нос, сверкали желтые круглые глаза, и эти глаза много раз потом приходили к Володе — и наяву, и в жутких предутренних снах.
Владимир непроизвольно крикнул, отскочил, и рожа ввалилась в комнату, на свет. Темно-коричневая кожа мумии обтягивала ее, ссохшееся тело двигалось странными рывками. Почему-то Володе показалось, что у существа должен быть хвост… Позже хвоста не оказалось.
Существо ввалилось в комнату; Володя оказался прижатым к стене — оказалось, существо двигается быстрее. Непостижимый смрад заполнил ноздри, а существо, растопырив вполне человеческие, но тонкие по-птичьи лапки, ринулось на него. Людмила опять закричала, и это был единственный звук — существо атаковало его молча. Пытаясь оттолкнуть жуткую тварь, Володя уперся левой рукой в ключицу существа — сплошные кости, еле прикрытые слоями мышц и кожи. И существо тут же вцепилось зубами ему в руку чуть ниже локтя — очень страшно, очень больно, а главное — очень непонятно. Володя рванул руку и убедился: дергать почти бесполезно.
Почти парализованный от боли, Володя двинул кулаком правой руки по безволосому, смугло-коричневому черепу существа. Под его кулаком раздался звук, словно там была деревянная доска, а ей прикрывали пустое пространство, вроде кувшина или кастрюли. В ответ челюсти сжались сильнее на многострадальной руке. Еще удар! Отступая, Володя натолкнулся на низенькую скамеечку — Людмила на ней сушила травы, опрокинул ее и рухнул сам, сильно ударившись спиной и увлекая за собой упорно молчавшее, словно бы и не дышавшее создание. От удара занялось дыхание, а рука-лапа уже шарила по плечу, подбиралась к горлу. Вторая лапа перехватывала правую руку. Задыхаясь от смрада, Володя чувствовал, что проигрывает, бешено старался выбраться из-под паучьей тяжести создания. От напряжения, от боли в руке у него потемнело в глазах.
Удар! Создание, а вместе с ним и Володю тряхнуло, и очень сильно. Удар! Левая рука вдруг сделалась свободна, омерзительная тяжесть так же неожиданно исчезла. С трудом переводя дыхание, Володя повернулся набок. Опереться на левую руку удалось, но чувствовал ее он плохо, и из руки лилась кровь.
Его враг, все такими же движениями-рывками, теперь надвигался на Людмилу. Правая рука у него висела плетью, странно и зловеще извиваясь, как бы сама по себе, а вот растопыренная левая вытягивалась вполне целенаправленно, прямо к горлу хакаски. Люда отмахивалась топором, ей не хватало места для размаха. Огромные нелепые тени, в несколько раз больше человека, плясали по стенам жилища. Володя начал вставать, опершись о здоровую руку, Людмила увернулась от создания. Ну вот, вроде получается стоять, вроде получается двигаться, особенно если расставить ноги пошире, а Люда опять увернулась, ткнула существо топором, но не сильно. Ей опять не хватило размаха. А существо ловко двинуло рукой и чуть не ухватилось за топор.
— Эй, ты!
Голос Володи прозвучал нелепо, как-то дико в тишине, где только и слышались его полустоны да громкое сопение Людмилы. Существо как будто и не слышало (или действительно не слышало?) Володи.
— Куда прешь?! Стой!
Никакого эффекта, только еще раз мелькнула рука перед лицом Люды и возле рукояти топора. Володя воспользовался, что он стоит позади этого создания, изо всех сил пнул его в задницу (хвоста вполне определенно не было). Создание полетело вперед, захватило Люду левой рукой-лапой, потащило куда-то за собой. Оба рухнули на пол с нехорошим деревянным звуком; сердце Володи сжалось от жалости к Люде. Со сдавленным воплем женщина рванулась в сторону, челюсти создания сомкнулись на ее пышном боку. Люда опять закричала; смертный ужас был в этом крике, и Володя кинулся на помощь.
— Дай топор!
Закусив губу, Люда сунула ему топор — как получилось, вперед лезвием. Существо начало подниматься. Володя перехватил рукоять; левая рука могла держать топор, но полагаться на нее не приходилось. Володя взмахнул раза два, лезвие все уводило в сторону; не получалось ударить прицельно. Существо опять двинулось к Володе, и он невольно отбежал. Существо рывками надвигалось, вытянув левую руку.
— Бей по голове! По голове!
Володя не сразу расслышал — в страшном напряжении, сосредоточив все внимание на существе, даже голос Люды он почти не был в силах услышать. А что по голове — и так понятно.
Владимир отвел топор, сколько получилось… Удар! Лезвие впилось в скулу, совсем не туда, куда надо; и то легкое создание отбросило. Враг упал набок, мгновенно перекатился… И вот он опять стоял, надвигался все теми же странными рывками. Скула надрублена — так, как может быть надрублен кусок мерзлой туши или бревно — без крови, без видимого повреждения разных слоев тела… Длинный глубокий разруб, и все.
Люда встала, прижалась к стене, по боку стекает кровь. Эх, досталось бедной! С резким выдохом, сосредоточившись что было сил… удар! Теперь лезвие врезалось в лоб. Череп распался с резким скрежещущим «крак!», создание отлетело и грохнулось навзничь. Так оно и осталось лежать, но каждая из конечностей создания словно бы жила своей жизнью: ноги сучили в воздухе, рука поднималась, пальцы сокращались, смыкаясь на пустом пространстве, и даже правая рука — только сейчас понял Володя, что она почти что перерублена — производила неприятные движения: словно ползла куда-то или собиралась бежать.
Резко болела рука, но тут уж что можно поделать? Надо драться. Подняв топор, Володя приблизился к твари.
— Стой! Не вздумай его разрубить!
— Погоди… Сейчас отрублю эту лапу…
— Не вздумай! И будет она за тобой гоняться!
Только тут Володя остановился, уставился на Люду в некотором ужасе. Нахлынул весенний кошмар камеральной.
— Ты серьезно?!
— Молчи уж! Говорила же, не открывай!
И первое, что сделала Люда, — скособочившись, продолжая истекать кровью из бока, кинулась к дверям, торопливо задвинула засов.
— Уф… А то, представляешь, еще бы такие налезли…
— А могли?
— Милый, нам сильно повезло… А с этим нужно вот так и вот так…
Разговаривая с Володей, Люда быстро поливала лежащее тело чем-то из темной бутылки. Сильно запахло керосином.
— Ну вот…
Людмила чиркнула спичкой, заполыхало так, что на Володю повеяло жаром, и в небольшой комнате встала стена багрово-лилового огня. То, что горело, даже не стало двигаться сильнее или резче. Там, где тело обугливалось, там замедлялись движения, прекращались сокращения этого коричневого, странного — вроде как бы мышц или каких-то тканей. Сгорая, существо умирало, а вообще вело себя, пожалуй, как самое примитивное создание вроде гриба или медузы. И воняло… Бог мой, как воняло в чистенькой комнате Людмилы! И гарью, и тухлятиной, и чем-то кислым и противным, чему Володя не мог найти должного названия.
