— Да, поднимался.
— И ничего не помните?
— Совершенно ничего.
— И вам не приходит в голову ничего особенного?
— Что вы имеете в виду?
— Не встретились ли мы наверху?
Джадж быстро взглянул на нее.
— Почему вы так думаете?
— Вполне объяснимой становится история с шарфом, — очень тихо сказала Изабелла.
— С шарфом?
— Не спешите. Подумайте, мистер Джадж. Это важно.
— Не понимаю, наша встреча — там или где-нибудь еще, — история с шарфом…
— Если не понимаете, ничем не могу помочь.
— Не украл же я шарф, а если получил его в подарок, непонятно, чем заслужил такую честь…
— Возможно, это подарок.
— Не представляю, вы имеете в виду… — побледнел Джадж.
Изабелла тревожно оглянулась, подвинулась поближе и, нервно расправляя юбку, заговорила:
— Да, мистер Джадж. Не понимаю, кто мы друг другу?.. Разумеется, друзья. Но со вчерашнего дня наши отношения сделались какие-то неопределенные. Я нервничаю, беспокоюсь…
— Могу себе представить…
— У нас с вами одинаковые переживания? Или дело в чем-то другом? Пожалуйста, постарайтесь помочь: мне так трудно говорить…
— А нужно ли, мисс Ломент? Вы сами сказали, мы друзья, а это немало. Может быть, не стоит слишком любопытствовать?
— О, как вас убедить? Если мы не выясним отношений, не быть нам друзьями! Разве могу я дружить с мужчиной, чувства которого для меня загадка?.. Нет-нет, я вправе вас расспросить… Вы никоим образом не компрометируете себя — что бы вы ни сказали, никогда не воспользуюсь этим, — но я должна знать ваши чувства ко мне.
Джадж взволнованно стискивал пальцы.
— Наша беседа зашла слишком далеко, мисс Ломент. Что же делать — мы с вами не имеем права говорить о своих чувствах.
— Вы не понимаете или попросту не хотите понять. Ваши чувства ко мне — мне и принадлежат. Это — моя собственность, и я вправе, слышите, вправе знать о них все! — помолчав, Изабелла сбавила тон: — Вынуждена спросить… относитесь ли вы ко мне… как-нибудь особо? Или… Разве не видите, в какой я ужасной ситуации, поскольку не знаю, как… мы относимся друг к другу… — закончила она, окончательно смутившись.
— Мы добрые друзья, мисс Ломент, и ничего более.
— Итак, вы не хотите говорить откровенно. Как же нам встречаться, когда нас увлекают странные фантазии, а подозрения отравляют дружбу?.. В общем, мистер Джадж, коли не хотите быть настоящим другом, то… вообще ничего не надо… Больше я не стану с вами встречаться.
— Мне очень жаль, и если угрожает разрыв, то уж, во всяком случае, не желаю, чтобы это случилось из-за какой-нибудь вопиющей глупости с моей стороны. Я не обладаю преимуществами молодых людей, а посему не намерен подражать им в безрассудстве.
— Тогда чего же вы боитесь? Едва ли я осужу вас за исполнение моей просьбы. Что бы вы ни сказали, обещаю: нашей дружбе это не повредит. Все останется по-прежнему, а если и изменится, то лишь к лучшему. Расскажите.
— Я не могу.
Изабелла побледнела и начала постукивать ногой по асфальту.
— Вряд ли вы не ответите на прямой вопрос. Что я значу для вас, мистер Джадж?
— Возможно, чересчур многое, а главное… я, верно, не значу для вас ничего.
— Это правда?
— Да. Я очень хорошо к вам отношусь, лучше, чем к любой другой из ныне живущих женщин, мисс Ломент.
— А что такое, по-вашему, очень хорошее отношение? — взволнованно прошептала Изабелла.
— Подобное чувство называют особым словом, но я не вправе его произнести.
— О, так ли я поняла? — спросила она едва слышно.
Джадж не ответил.
После долгого молчания Изабелла тяжело вздохнула.
— Верните, пожалуйста, шарф, пока мы одни.
Джадж достал из кармана маленький бумажный пакет и передал ей. Изабелла безразлично повертела его в руках.
— Что же все-таки делать? Просто необходимо выяснить, как у вас оказался шарф. Мне неприлично снова приехать в ваш дом и подняться по лестнице, зато вы можете.
— Если хотите, поднимусь. Какой толк, если я все равно все забуду?
— Возьмите карандаш и бумагу.
— И верно. Удивляюсь, как я раньше не догадался. Так и сделаю.
— Сегодня?
— Возможно, сегодня. Как сообщить вам результат?
— Если вы напишете или зайдете, возникнут подозрения, мистер Джадж. Не смогли бы вы завтра днем приехать в Брайтон и где-нибудь встретиться со мной?
— Разумеется, приеду. Где и когда вас ждать?
— Тетя днем отдыхает. Давайте в три в Хове — там менее людно. Знаете купальни на берегу?
— Да.
— Встретимся около купален. Вы отдаете себе отчет, насколько это важно для нас обоих?
— Единственное, чего я хочу, — успокоить вас. От самого же эксперимента ничего особенного не жду.
Изабелла внимательно взглянула на него.
— И все-таки, после того что вы мне сказали, неужели вам все безразлично?
— Честное слово, мисс Ломент, безразлично. Для меня важно только одно — сохранить нашу дружбу любой ценой… Лишь бы вернуть наши прежние отношения, на большее не претендую. Уверен, вы убедитесь позже, что мы напрасно позволили себе переступить некую грань…
Оба встали, однако перешедший в ливень дождь заставил их снова сесть. Изабелла отвернулась, принялась поправлять волосы и неожиданно сообщила:
— Я, между прочим, еще не сказала тете о вашем согласии продать дом, и вы тоже лучше пока молчите.
— Хорошо. После всех странных перипетий едва ли вам стоит переезжать в Ранхилл.
— И все-таки, надеюсь, вы сдержите слово. Хотя и нет смысла спешить… Вон та женщина испортит свои меха, если не укроется от дождя.
Последнее замечание относилось к элегантно одетой даме, приближавшейся к их укрытию с западной стороны. Застигнутая дождем, она, видно, переживала свойственную любой женщине панику, и все-таки вопреки обстоятельствам двигалась изящно и грациозно. Меха и бархат выглядели на ней столь естественно, что казались будничным нарядом. Высокая и стройная, но, о чем было нетрудно догадаться даже на расстоянии, далеко не первой молодости. Лица Изабелла пока не могла различить. Джадж сидел по другую сторону, поэтому она не заметила его явного смущения.
— Моя знакомая, — быстро проговорил он. — То есть мы живем в одном отеле. Миссис Ричборо, вдова.
— Очаровательна! — рассеянно заметила Изабелла. — Правда, лица не видно. Симпатичная?
