— Какой вы непреклонный. А завтра мы едем сюда?
— Хорошо; только если все будет в порядке: сильно сомневаюсь, что миссис Ричборо так быстро поправится.
— А если не поправится?..
— В таком случае ответ очевиден.
— Слушайте, я завтра в любом случае тем же поездом приеду в Уэртинг. Ждите меня… Вы правда меня не презираете?
— Тсс!.. — Он многозначительно кивнул в сторону миссис Ричборо. — Как я могу?
— О, она не слышит. Глаза закрыты, наверное, спит. Итак, до завтра?
— Да.
— С ней или без нее, все равно мы должны поехать… Больше ничего не хотите мне сказать?
— Ничего.
— Вы уверены?
— Да, уверен.
Изабелла тяжело вздохнула и откинулась на мягкую спинку. Автомобиль тронулся.
ГЛАВА XVIII
Катастрофа
Ночью, кошмарной и беспокойной, Изабелла непрестанно ворочалась и металась и только под утро наконец заснула. Проснувшись около восьми, сразу же встала. Чувствовала она себя отвратительно: вялая и отупевшая, глаза давило, каждое движение вызывало внутренний протест. Кровь текла так лениво, что любой предмет на долгое время приковывал ее взгляд; и разумеется, она не сознавала, на что именно смотрит. В довершение всего разболелся зуб.
О Джадже она особенно не думала, однако размышляла исключительно о поездке в Уэртинг, намереваясь отправиться сразу же после завтрака. Чем закончится этот визит?.. Возможно, ничем; возможно, начнется новая жизнь.
Уже собравшись сойти вниз, она задержалась у окна: тихое, серое, гнетущее утро — вот-вот сгустится туман и начнет моросить дождь; не холодно и не тепло. Странно улыбаясь, Изабелла рассматривала и крутила на пальце кольцо: занятная игрушка, все очень рады, что она его носит, а вдруг… предположим, ей не придется больше его носить? Кто скажет, счастье или несчастье принесет сегодняшний день? Вот будет шокирован маленький круг ее знакомых, если со всей очевидностью выяснится, что в ее жилах течет не розовая водичка, а горячая, красная кровь!
О, что же все-таки с ней?! Конечно, не страсть. Ни трепета, ни волнения, напротив — холодность, мрачность, подавленность. И не наигранный драматизм — все по-настоящему. Что-то зовет ее, и этот безмолвный зов непреодолим. Что-то в том доме… Как тяга к наркотику; она наркоманка… Но почему Джадж? И почему кольцо? А если все-таки страсть?.. Страсть, которая то возгорается, то затихает?..
С каждым днем все труднее держаться от него подальше. И дело не в личности, не в характере и не в уме; дело даже не в избирательном сродстве… А в чем? Что за неуловимая притягательность, сила которой становится неодолимой? Может быть, кроме личности, характера и ума есть что-то еще — более глубокое, никогда не проявляющееся внешне и доступное лишь такому же чему-то еще, скрытому в ней самой? Всегда ли любовь такова или ее чувство — уникальный, исключительный случай?..
У кого спросить? Разве в наш век существует любовь? Помолвки и свадьбы всюду совершаются из-за денег или по сексуальному влечению — иного ей видеть не приходилось. Разве странное, необъяснимое влечение к нему не более достойно называться любовью, чем тривиальные связи обычных мужчин и женщин?..
В десять Изабелла вышла из отеля, взяла такси и через четверть часа уже находилась у билетных касс в здании вокзала в Хове.
Не было и половины двенадцатого, когда она поднималась по ступеням «Метрополя». Проскользнув в дверь, она подошла к окошку администратора, стараясь походить скорее на охотника, чем на жертву, однако ее выдавали руки: слишком уж дрожали, когда она искала в сумочке свою визитную карточку. Карточка наконец нашлась, и она протянула ее женщине за окошком.
— Будьте любезны, передайте миссис Ричборо.
Та взглянула на карточку, потом на нее. Ничего не сказав, отошла и начала шушукаться с кем-то невидимым — слышался только шепот. Наконец вернулась и попросила пройти вместе с ней в соседнюю комнату. Изабелла подчинилась. Ей предложили сесть и снова оставили одну — какая-то таинственная, многозначительная атмосфера.
Минуту спустя в комнату вошел хорошо одетый мужчина средних лет. Румяное немецкое лицо, залысины. Брюки с галунами, безупречный сюртук. Изабелла приняла его за управляющего.
— Вы мисс Ломент, мадам? — спросил он учтиво и серьезно, глядя на визитную карточку, которую держал в руке.
Она подтвердила.
— Вы спрашиваете миссис Ричборо?
Изабелла встала.
— Да. Я хочу ее видеть.
— Вы ей не родственница, мадам?
— О нет. А в чем дело?
— Сожалею, но вынужден вам сообщить: миссис Ричборо вчера вечером внезапно почувствовала себя плохо и вскоре умерла. К счастью, при ней был врач.
— О Боже!.. — Изабелла пошатнулась и схватилась за спинку стула.
— В девять пятнадцать, совершенно неожиданно. Очень и очень печальная история… Мы, разумеется, в беспокойстве — не стало бы известно другим гостям. Уверен, на вас я могу положиться, мадам.
— О, какая трагедия!.. Мистер Джадж, разумеется, извещен?
— Да, мистер Джадж извещен.
— Могу я переговорить с ним? Будьте любезны, пошлите ему мою визитную карточку.
— Сожалею, это невозможно, мадам. Мистер Джадж сегодня утром уехал.
Изабелла побледнела, даже побелела.
— Уехал?.. Вы имеете в виду, совсем уехал из отеля?
— Да, мадам; он отправился в Лондон.
— А… забрал ли он вещи? Не собирается ли вернуться сюда?
— Нет, он уехал совсем… Впрочем, одну минуту, мадам… — управляющий снова взглянул на визитную карточку. — Кажется, он оставил для вас письмо. Позвольте, пойду справлюсь.
Не в силах выговорить и двух слов, Изабелла машинально присела — ее словно придавило к земле. Катастрофа, но… как… что… почему?
Письмо принес клерк. Вежливо улыбаясь, передал его Изабелле и немедленно удалился.
Не раздумывая, она поспешно сломала печать и вскрыла конверт. Джадж писал:
Дорогая мисс Ломент!
Должен вам сообщить печальное известие: вчера вечером миссис Ричборо скоропостижно скончалась от сердечного приступа. Незадолго до того у нее был врач, который настоятельно рекомендовал постельный режим; она легла, тем не менее чуть позже, по свидетельству служанки, снова встала, чтобы написать срочное письмо, которое к тому же решила опустить в почтовый ящик собственными руками. Дополнительная нагрузка на ее и без того ослабленный организм, очевидно, оказалась роковой, поскольку через полчаса ее нашли умирающей в своей комнате. Дело ясное, поэтому расследования, разумеется, не будет.
При таких обстоятельствах считаю нашу встречу неуместной — вы, несомненно, согласитесь со мной. Я решил немедленно возвратиться в Лондон; когда вы получите это письмо — если, конечно, как обещали, приедете в Уэртинг, — я буду уже в пути.
