Джем сидел на сундуке в изножье кровати, держа скрипку на плече. Закрыв глаза, он водил смычком по струнам, но когда его побратим вошел в комнату, уголки губ поползли вверх, и он спросил:
– Уилл, это ты?
– Да, – ответил Уилл, застыв на пороге не в силах войти.
Джем перестал играть и открыл глаза:
– Телеман, фантазия для скрипки ми-бемоль мажор. – Он отложил скрипку и смычок. – Заходи, не маячь в дверях, это действует мне на нервы.
Уилл сделал еще пару шагов. Он столько часов провел в комнате друга, что знал ее не хуже своей. Вот нотные тетради Джема, футляр для скрипки, где она лежит, когда Джем не играет, окна с решетчатыми переплетами, сквозь которые льется солнечный свет. Сундук, который он привез из самого Шанхая. Трость с нефритовым набалдашником у стены. Шкатулочка с изображением Гуаньинь, в которой Джем хранит свое «лекарство». Кресло, в котором Уилл проводил бессонные ночи у постели Джема, следя за его дыханием и молясь.
Джем поднял сияющие глаза. В них не было ни тени подозрения, лишь радость встречи.
– Рад видеть тебя.
– Я тоже, – буркнул Уилл.
Он чувствовал себя крайне неловко. Интересно, Джем заметил что-нибудь? Никогда раньше Уилл не робел в присутствии своего побратима. Все дело было в тех словах, что вертелись у него на языке.
«Ведь все ты понимаешь, Джем! Без Тессы мне жизнь не мила. Если ты действительно любишь меня, то отдашь ее мне. Ведь ты не сможешь любить ее, как я. Никто не сможет! Если ты и правда брат мне, то уступишь».
Но он так ничего и не сказал. Джем подался вперед и тихо проговорил:
– Уилл, я должен тебе кое-что рассказать. Не мог сказать при всех.
Уилл стиснул зубы. Вот и все. Джем хочет рассказать про помолвку, а ему придется изображать радость, сдерживая подступающую тошноту. Он сунул руки в карманы.
– Что стряслось?
Джем склонил голову, и солнце заиграло на его волосах.
– Надо было рассказать раньше, но мы с тобой никогда не касались любви в наших разговорах. Ведь ты такой циник! – Он усмехнулся. – Думал, будешь насмехаться надо мной. К тому же я даже не надеялся, что она ответит на мои чувства.
– Тесса, – пробормотал Уилл. Имя ее резало губы, как острый нож.
Джем расплылся в сияющей улыбке, и Уилл понял, что та слабая надежда, которую он носил в сердце, умерла, так и не родившись… Джем действительно любит ее.
– Ты всегда исполнял свой долг! – заметил Джем. – Знаю, если бы на месте Тессы был кто-нибудь другой, ты все равно спас бы его. Но мне кажется, ты с такой готовностью бросился на помощь и потому, что знал, как она дорога мне… – Он запрокинул голову и ослепительно улыбнулся: – Я угадал, или я просто тупоголовый идиот?
– Конечно, идиот, – проворчал Уилл и сглотнул ком в горле. – Но… в другом ты прав. Я знаю, как она тебе дорога.
Джем усмехнулся. Лицо его светилось от счастья, глаза сияли. Уилл никогда его таким не видел. Он всегда думал, что Джем – натура спокойная и безмятежная, а радость и злость – чувства слишком земные для него. Теперь он понял, что ошибался; просто Джем никогда не был счастлив с тех пор, как погибли его родители. А сам Уилл даже не задумывался об этом, на первом месте для него была безопасность друга, его насущные потребности, но не счастье…
«Джем – это мой грех».
А ведь Тесса права. Сначала он хотел, чтобы она порвала с Джемом, чего бы это ни стоило, а теперь понял, что он не смог бы так поступить. «Поверь хотя бы в мою честь… и чувство долга», – сказал он тогда Джему и сам верил в это. Он ему жизнью обязан. Разве смог бы он забрать у Джема то, чего тот желал больше всего на свете? Для друга он готов был пожертвовать своим счастьем, и не только потому, что он в неоплатном долгу перед ним. Ведь он поклялся любить его так же, как самого себя!..
Джем выглядел не только счастливым, но и окрепшим. На щеки вернулся румянец, спина не гнется под тяжестью забот и болезни.
– Хочу извиниться перед тобой. Я был слишком суров тогда, в притоне ифритов. А ты просто пытался забыться.
– Нет, ты был совершенно прав…
– Нет, я виноват. – Джем поднялся. – Я был слишком суров, потому что мне больно видеть, как ты относишься к себе. Будто ты никто. Что бы ты ни делал, я знаю, каков ты на самом деле, ведь ты мой брат по крови! Ты не просто лучше, чем пытаешься казаться, ты гораздо лучше многих. – Он ласково коснулся его плеча. – Уилл, ты достоин большего!
Уилл закрыл глаза и увидел черный базальтовый зал заседаний, на полу два горящих круга. Джем шагает из своего круга к Уиллу, и они стоят вместе, отгороженные от всего мира стеной огня. Еще пока черные глаза сверкают на бледном лице. Уилл вспомнил слова клятвы побратимов: Куда ты пойдешь, туда и я пойду; где ты умрешь, там и я умру и погребен буду; пусть то и то сделает мне Ангел, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою
[39]
. И вдруг тот же голос заговорил с ним уже наяву.
– Спасибо, что спас Тессу.
Не в силах встретиться с ним взглядом, Уилл отвернулся и посмотрел на стену: там мешались их тени, и нельзя было понять, где кончается один юноша и начинается другой.
– Спасибо, что был рядом, когда брат Енох вынимал осколки из моей спины.
– Зачем же еще нужны побратимы? – рассмеялся Джем.
* * *
Зал заседаний был украшен красными стягами, расписанными черными рунами. Джем шепнул Тессе, что это руны приговора и решения.
Они заняли свои места в переднем ряду, где уже сидели Генри, Гидеон, Шарлотта и Уилл. Тесса не встречала Уилла со вчерашнего дня; на завтрак он не явился и пришел, только когда все уже уселись в экипаж. Он сбежал по ступеням, застегиваясь на ходу. Черные волосы взъерошены, вид усталый, будто не спал всю ночь. Он явно избегал смотреть Тессе в глаза, она тоже старалась не глядеть в его сторону. Впрочем, порой она ловила на себе его взгляды, которые жгли кожу, как искры.
Поскольку о помолвке еще никто не знал, Джем держался как истинный джентльмен: практически ничем не выдавал себя, если не считать улыбки, с которой он отвечал на каждый взгляд Тессы. Когда они сели на свои места, он нежно провел костяшками пальцев по ее левой руке, потом убрал руку.
Она знала, что Уилл смотрит на них с конца ряда, но даже не повернула головы.
На помосте в центре зала сидел Бенедикт Лайтвуд – зубы стиснуты, орлиный профиль обращен к Консулу. Рядом с ним расположился Габриэль, такой же усталый и небритый, как Уилл. Когда Гидеон вошел и сел вместе с охотниками Института, он бросил на него пристальный взгляд, потом закусил губу и опустил глаза, но так и остался сидеть с отцом.
Тесса увидела еще несколько знакомых лиц. Тетушка Шарлотты, Каллида, мрачный Алоизиус Старквэзер, которого все-таки позвали на Совет вопреки всем его опасениям. Он сощурился и пристально посмотрел на Тессу, она тут же отвела глаза.
