– Разумеется, нет. – Люк запихнул коробку в корзину для мусора. – Тебя будет невозможно переварить – сплошные жилы!
– Зато я кошерный, – жизнерадостно сообщил Саймон.
– Если к нам на огонек заглянет какой-нибудь ликантроп-иудей, я непременно тебя отрекомендую, – заверил Люк и посерьезнел. – Возвращаясь к твоему вопросу, Клэри, могу добавить одно. Повстречать Маризу действительно было очень странно, но дело не в ней, а в окружающей обстановке. Институт напомнил мне Зал Договоров в Идрисе. Я буквально чувствовал в воздухе силу рун Серой Книги, а ведь последние пятнадцать лет я честно пытался изгнать все это из памяти.
– И удалось? – спросила Клэри. – Тебе удалось забыть?
– Есть вещи, которые не забываются. Руны в Книге не просто иллюстрации, они становятся частью тебя, въедаются под кожу. Нельзя перестать быть Охотником – как нельзя изменить свою группу крови.
– Я считаю, что мне тоже пора получить знаки, – сказала Клэри.
Саймон перестал грызть корку и выронил ее на пол:
– Шутишь?!
– Какие тут шутки! Почему бы мне не получить знаки? Я Сумеречный охотник. Мне теперь пригодится любая защита.
– Защита от чего? – Саймон перестал раскачиваться и подался вперед, к Клэри. Ножки стула с шумом опустились на пол. – Я думал, ты уже наигралась в Охотников и теперь вернешься к нормальной жизни!
– Нормальной жизни не бывает, Саймон, – мягко сказал Люк.
Клэри опустила глаза. На руке остался едва заметный белый след там, где Джейс нарисовал ее первый и пока единственный знак. Еле различимая белая виньетка – скорее даже воспоминание, чем шрам.
– Конечно, я хочу вернуться к нормальной жизни, – ответила она Саймону. – Только что я буду делать, если за мной вдруг явится ненормальная жизнь? Что, если у меня не будет выбора?
– Что, если ненормальная жизнь тебя вполне устраивает, пока в ней есть Джейс? – негромко произнес Саймон.
Люк кашлянул.
– Обычно нефилим получает знак, лишь пройдя определенное обучение. Поэтому я бы не советовал тебе торопить события. Захочешь ты учиться или нет – решай сама. Но тебе определенно понадобится то, что должно быть у каждого Охотника.
– Высокомерие и чувство превосходства? – съязвил Саймон.
– Стило, – сказал Люк. – У каждого Охотника есть стило.
– И что, у тебя оно тоже есть? – удивленно спросила Клэри.
Ничего не ответив, Люк вышел из кухни и вернулся с небольшим свертком. Под темной тканью обнаружился поблескивающий жезл, выточенный из матового хрусталя.
– Красиво… – выдохнула Клэри.
– Рад, что тебе нравится, – сказал Люк. – Забирай.
– Но это же твое стило…
Люк покачал головой:
– Оно принадлежало твоей матери. Она отдала его мне на хранение, чтобы ты случайно его нашла.
Клэри взяла стило и взвесила на ладони. Сейчас оно было прохладным на ощупь, но Клэри знала, что этот жезл может раскалиться добела. Странный предмет – слишком короткий, чтобы служить оружием, слишком длинный, чтобы им было удобно чертить.
– Конечно, модель старовата, уже лет двадцать как вышла из обращения, – пожал плечами Люк. – Наверняка не будет блистать изяществом рядом с современными изделиями. Но вещь вполне надежная.
Саймон мрачно наблюдал, как Клэри выписывает жезлом в воздухе замысловатые фигуры, и наконец произнес:
– Отчего-то вспомнилось, как дедушка торжественно презентовал мне свои старые клюшки для гольфа.
Клэри рассмеялась:
– Да, только ты ими ни разу не воспользовался.
– Я очень надеюсь, что вот этим ты пользоваться тоже не будешь, – сказал Саймон и быстро отвел глаза, прежде чем Клэри успела ему ответить.
Дым курился над знаками черной спиралью, в воздухе стоял удушливый запах паленой кожи. Собственной кожи. В руке отца поблескивало стило с алым огоньком на конце – как вытащенный из костра тлеющий прут.
– Закрой глаза, Джонатан. Боль будет ровно такой, какой ты позволишь ей быть.
Но вопреки своей воле Джейс отпрянул, словно рука сама пыталась убраться подальше. С треском в предплечье сломалась кость, затем вторая…
Джейс открыл глаза и, моргая, уставился в темноту. Голос отца растаял, как дым на ветру. Во рту чувствовался металлический вкус крови – от прикушенной губы.
Треск раздался вновь, и Джейс невольно покосился на руку – разумеется, кости были целы. Окончательно проснувшись, он сообразил, что треск – не что иное, как стук в дверь. Он посмотрел на свою мятую рубашку и скривился, осознав, что уснул прямо в одежде и наверняка до сих пор воняет псиной.
Стук повторился. Зябко ежась, Джейс прошел босиком по холодному полу и открыл дверь. На пороге, сунув руки в карманы, стоял Алек.
– Извини, что бужу среди ночи, – смущенно пробормотал он. – Мама просила привести тебя в библиотеку.
– Который час?
– Пять утра.
– А ты сам-то что не спишь?
– Я не ложился, – сказал Алек, и, судя по темным кругам под глазами, это так и было.
Джейс пригладил взъерошенные волосы:
– Ладно, только рубашку сменю.
Он порылся в шкафу и вытащил аккуратно сложенную синюю футболку с длинными рукавами. Грязную рубашку пришлось снимать очень осторожно – в некоторых местах она присохла к ободранной коже.
– Что с тобой случилось? – спросил Алек, отводя взгляд.
– Вышла размолвка со стаей оборотней, – сказал Джейс, натянул футболку и вышел из комнаты.
Следуя по коридору за Алеком, он заметил у брата над воротником какое-то пятно:
– У тебя что-то на шее…
Ладонь Алека метнулась к горлу.
– Что?
– Как будто след от укуса. Почему, говоришь, ты не ложился?
– Просто так. – Алек ускорил шаг. – Вышел в парк прогуляться. Голову остудить…
– И нарвался на вампира?
– Что?! Нет, конечно! Я упал.
– Упал на шею? – недоверчиво спросил Джейс и прикусил язык. По лицу Алека было ясно, что эту тему лучше замять. – А чего тебе вдруг понадобилось остудить голову?
– Мама объяснила, почему так на тебя разозлилась. Рассказала про Ходжа. Кстати, ты от меня все скрыл…
– Извини. – Теперь пришла очередь Джейса краснеть. – Язык не поворачивался рассказать.
– Очень плохо, – укоризненно произнес Алек. – Очень плохо, что ты не говорил нам всей правды. Особенно о Валентине.
Джейс резко остановился:
– Ты считаешь, что я вам врал? Думаешь, я с самого начала знал, что Валентин мой отец?
