– Не скажу. Считай, тебе повезло, что я отправился за тобой, иначе бы…
– Иначе бы что? Погибли оба грабителя? – В собственном голосе Саймону послышалась горечь. – Ты сам видел, что происходит.
– Видел. И еще я видел выражение на твоем лице, – нейтральным тоном продолжил Джейс. – На тебя и прежде нападали, верно?
Саймон сам не заметил, как поведал Джейсу о вчерашнем столкновении:
– Погибнув, грабитель обратился в соль. Как в Библии, ну, где про соляные столбы. Жена Лота обратилась в такой.
Джейс толкнул дверь супермаркета и вошел внутрь, Саймон – следом. Взяв из ряда тележек одну, вампир покатил ее вдоль полок с продуктами. Джейс, глубоко задумавшись, шел за ним.
– Вопрос, – сказал он. – Знаешь ли ты, кому выгодна твоя смерть?
Саймон пожал плечами. При виде еды желудок скукожился. Саймон вспомнил, как давно не ел, хотя ничего из предлагаемого в магазине ему впрок не пошло бы.
– Рафаэль? Он ведь желал мне смерти.
– Нет, не он.
– Откуда такая уверенность?
– Рафаэль знает о Печати. Он не дурак и не ударит напрямую. На тебя покушаются те, кому известны твои обычные маршруты, но неизвестно о Печати.
– Это может быть кто угодно.
– В том-то и дело, – осклабился Джейс, на мгновение став прежним.
Саймон покачал головой:
– Может, выберешь еду? Или тебя прикалывает, как я гоняю тележку по рядам?
– Прикалывает, – ответил Джейс. – И я не больно-то знаю, что примитивные продают в продуктовых лавках. Мариза сама готовит или заказывает еду. – Пожав плечами, он выбрал наугад какой-то фрукт: – Это что?
– Манго. – Саймон уставился на Джейса. Порой Охотники и правда напоминают инопланетных пришельцев.
– Манго мне нравится, но я еще ни разу не видел их в целом виде.
Забрав у Джейса фрукт, Саймон бросил его в тележку:
– Отлично. Что еще нам нравится?
Задумавшись ненадолго, Джейс выдал:
– Томатный суп.
– Томатный суп? Хочешь томатный суп и манго?
Джейс пожал плечами:
– Я не больно-то о еде заморачиваюсь.
– Ладно, как знаешь. Стой тут, скоро вернусь.
Ох уж эти нефилимы. Обогнув угол, Саймон пошел вдоль рядов с консервированными супами. Охотники – это причудливая смесь миллионеров, которым не приходится забивать голову мелочами, вроде: как сходить за продуктами или пройти турникет в метро, – и солдат подчиненных жесткой дисциплине и вынужденных постоянно поддерживать форму. Может, так, не снимая с глаз повязок неведения, им легче?
Саймон схватил банку с супом.
Может, так легче сосредоточиться на большей картине жизни? Ведь защита мира от демонов – задача немалая.
Саймон почти жалел Джейса, возвращаясь к месту, где оставил Охотника. И замер: Джейс, облокотившись на тележку, что-то вертел в руках. Отсюда Саймон не мог ничего разглядеть, дорогу ему загородили две девчонки – встали прямо посреди прохода, хихикают и шепчутся; разоделись так, чтобы пройти фейс-контроль: высокие каблуки, короткие юбки, лифчики с «винни-пухами» и никаких курток.
Пахло от них блеском для губ. Блеском для губ, детской присыпкой и кровью.
Саймон слышал, о чем они шепчутся: девчонки обсуждали Джейса, подначивая друг дружку подойти и заговорить с ним, ведь он такой красавчик… и какие у него волосы, кубики пресса! Бред, как под курткой можно разглядеть кубики пресса? Идиотки. Саймон уже хотел извиниться и попросить уступить дорогу, как одна из девушек – та, что повыше и потемнее, – покачиваясь на «платформах», направилась к Джейсу. Заметив ее, Джейс насторожился. Ох, как бы не принял девчонку за вампира или суккуба и не выхватил клинок серафима! Иначе сидеть ночь в «обезьяннике».
Саймон зря беспокоился. Джейс только выгнул одну бровь. Девушка очень тихо сказала что-то – Джейс пожал плечами – и сунула ему в руку некий предмет. Потом вернулась к подружке, и они, хихикая, покинули магазин.
Подойдя к Джейсу, Саймон бросил в тележку банку с супом:
– Чего она хотела?
– Кажется, поиграть с моим манго.
– Так и сказала?
Джейс пожал плечами:
– Ага, и оставила свой номер. – Джейс равнодушно показал Саймону записку и бросил ее в тележку. – Ну, идем, что ли?
– Ты ведь ей звонить не станешь?
Джейс посмотрел на него как на психа.
– Проехали, – сказал Саймон. – С тобой такое постоянно происходит? Девки так и липнут к тебе?
– Если я не маскируюсь чарами.
– Правильно, ведь ты становишься невидимым, и девчонки тебя не замечают. – Саймон покачал головой. – Ты угроза обществу. Тебя одного нельзя выпускать на улицу.
– Зависть – отвратительное чувство, Льюис. – Джейс криво усмехнулся. В любой другой момент за эту усмешку его хотелось убить, но не сейчас. Саймон наконец разглядел, что Джейс вертит в руках, словно большую ценность, или опасный предмет, или даже бомбу, сотовый Клэри.
* * *
– Идея мне по-прежнему не нравится, – признался Люк.
Зябко скрестив на груди руки, Клэри искоса глянула на будущего отчима:
– Ты не мог сказать это прежде, чем мы пришли в Город молчания?
– Я и говорил. Не один раз. – Голос Люка эхом отразился от высоких каменных колонн, инкрустированных полудрагоценными камнями: ониксом, нефритом, сердоликом и лазуритом. На столпах горели факелы, и ведьмин огонь залил ряды мавзолеев ослепительно-белым светом – таким ярким, что на него больно смотреть.
Мало что изменилось с прошлого визита: город по-прежнему казался Клэри чуждым и странным, хотя рунические рисунки на полу больше не виделись ей непонятными завитушками и узорами, теперь их смысл будто впивался в разум острыми краями. Сразу по прибытии в Город молчания Мариза оставила Люка и Клэри в «предбаннике» и отправилась лично переговорить с Братьями. Она предупредила: вряд ли они впустят сразу троих. Мертвые нефилимы – целиком и полностью собственность и вотчина ордена.
Не то чтобы Братьев много, Валентин почти всех перебил, пока искал Меч смерти. Выжили те немногие, кто отлучился из Города. С тех пор орден набрал новых адептов, однако во всем мире сейчас вряд ли наберется больше десяти – пятнадцати Братьев молчания.
О возвращении Маризы возвестил цокот каблуков. Вслед за матерью Алека и Изабель плелся монах в робе.
– Вот вы где, – сказала Мариза, словно застала Люка и Клэри не там, где покинула их. – Это брат Захария. Брат Захария, это та самая девочка, о которой я рассказывала.
Брат молчания слегка приподнял капюшон. К удивлению Клэри, Захария мало напоминал Иеремию: глаза на месте, только закрыты, высокие скулы отмечены черными шрамами от нанесенной руны и рот не зашит. Под капюшоном Клэри не видела, обрит ли монах.
