– И потом, ты нужен ей живой, – добавил Кайл.
– Кстати, да, – согласился Джейс. – Зачем убивать курицу, несущую золотые яйца?
Посмотрев на них по очереди, Саймон покачал головой:
– Вот же спелись! Еще вчера я слышал от вас: «Мое кун-фу сильнее!», «Нет уж фига, с мягким знаком!» А сегодня вы на пару режетесь в «Halo» и подбрасываете друг другу свежие идеи.
– Причина – общие интересы, – сказал Джейс. – Ты нас обоих бесишь.
– Значит так, имею предложить. Хотя мысль вам, телохранителям фиговым, вряд ли понравится.
Выгнув брови, Кайл попросил:
– Ты выкладывай, выкладывай.
– Беда в том, что, пока вы меня стережете, покушения не повторятся, и мы не узнаем, кто на меня охотится. Плюс… вы зря время тратите. Займитесь чем-нибудь полезным, на что хотелось бы употребить время. Или, – Саймон глянул на Джейса, – не хотелось бы.
– Ну и, – спросил Кайл, – что предлагаешь?
– Убийц надо выманить. Пусть снова нападут на меня. Возьмем пленного и допросим.
– Если мне не изменяет память, – сказал Джейс, – не далее как вчера я предлагал ту же идею. Она тебе не понравилась.
– Я был уставший, – отмазался Саймон. – Сегодня подумал на свежую голову. Как подсказывает опыт, злодеи просто так никуда не денутся. Своих делишек они не бросают, и у меня есть выбор: либо выманить их на живца, либо вечно ждать повторного нападения.
– Я в деле, – вызвался Джейс. Кайла мысль не вдохновила. – Хочешь выйти и погулять, пока ребята в сером вновь не явятся?
– Облегчу им задачу: приду туда, где меня все ждут.
– То есть… – произнес Кайл.
Саймон указал на приклеенный к холодильнику флайер: «„Тысячелетние катышки“. 16 ОКТЯБРЯ, БРУКЛИН, БАР „АЛЬТО“, 21:00».
– То есть на концерт. Чем плохо?
Головная боль разыгралась в полную силу. Саймон заставил себя не думать о ней, об усталости и о том, как он выдержит концерт. Надо раздобыть крови. Обязательно.
У Джейса загорелись глаза.
– Знаешь, вампир, хорошая идея.
– Хочешь, чтобы тебя атаковали прямо на сцене? – спросил Кайл.
– Шоу получится офигенское, – сказал Саймон с уверенностью и отвагой, которых на самом деле не испытывал. За жизнь он не боялся, просто не знал, сможет ли вновь вынести то, как защищает его Печать.
Джейс покачал головой:
– На публике покушение не состоится. Убийцы будут ждать окончания выступления. Тут-то мы их и подкараулим.
Теперь головой покачал Кайл:
– Кто знает?..
Состоялось еще несколько раундов спора – Саймон и Джейс против Кайла. Саймон ощущал легкую вину: знай Кайл о Печати, его было бы легче убедить. А так он сдался не сразу, пришлось уламывать оборотня.
– Я соглашаюсь, – встал он, стряхивая с себя крошки, – только потому, что вам на мое мнение плевать. Согласен я, не согласен, вы все равно осуществите замысел. – Он посмотрел на Саймона. – Никогда бы не подумал, что труднее всего защищать тебя от тебя же.
– Мог бы у меня спросить, – сказал Джейс. Кайл тем временем пошел одеваться, объяснил: дескать, пора на работу. Волчий страж и правда работал велокурьером. Хоть должность у него и крутяцкая, денег от этого не прибавляется. Когда же дверь за ним захлопнулась, Джейс обратился к Саймону: – Концерт в девять вечера? Чем займемся днем?
– Займемся? – Саймон ошалело посмотрел на Джейса. – Ты домой идешь, нет?
– Мое общество тебе наскучило?
– Позволь я спрошу кое-что: ты без меня жить не можешь?
– А? Чего? – спросил Джейс. – Прости, я, кажется, задремал. Давай пой дальше, соловей.
– Прекрати. Хоть на секунду забудь о сарказме. Ты не ешь, не спишь… и, кстати, не ты один. Клэри тоже! Не знаю, что между вами творится, она молчит, не колется. Но и так видно, между вами какая-то борьба. Если собираешься бросить Клэри…
– Бросить Клэри? – Джейс уставился на Саймона как на умалишенного. – Соображаешь, что говоришь?!
– Будешь и дальше избегать ее – она порвет с тобой.
Джейс поднялся с дивана, напряженный, словно кот на охоте, – непринужденности как не бывало. Подойдя к окну, он – не зная, куда деть руки, – одернул занавеску. Внутрь, обесцвечивая глаза Джейса, брызнул дневной свет.
– На то есть причины.
– Вот и славно! Клэри о них знает?
Джейс не ответил.
– Она всю себя отдает любви к тебе и доверию, – напомнил Саймон. – Ты обязан…
– Честность – это еще не все! По-твоему, мне нравится причинять ей боль? Злить ее? Восстанавливать против себя? Зачем я здесь, как ты думаешь? – Джейс посмотрел на Саймона с гневом во взгляде. – Мне нельзя быть с ней, а если так, то и неважно, где я. К тебе, например, я отправился, чтобы порадовать Клэри. Пусть знает: ты под защитой.
– Хочешь осчастливить Клэри? Ты, причина ее страданий номер один? – враждебно поинтересовался Саймон. – Сам себе противоречишь.
– Любовь – сплошное противоречие, – сказал Джейс и отвернулся к окну.
8
Ходящие во тьме
Едва распахнулись двери больницы «Бет-Израиль», как Клэри вспомнила: до чего же она терпеть не может запах больниц. Стерильность, металл, старый кофе и хлорка, которая не в силах заглушить вонь болезни и отчаяния. Воспоминания о том, как мать лежала тут, опутанная трубками и проводами, ударили как пощечина. Клэри резко вздохнула, стараясь не прислушиваться к запахам.
– Тебе плохо? – Стянув с головы капюшон, Джослин встревоженно посмотрела на дочь.
Мотнув головой, Клэри чуть ссутулилась и огляделась: облицованный холодным мрамором, металлом и пластиком вестибюль; в регистратуре суетятся медсестры; таблички показывают, как пройти в отделение интенсивной терапии, радиологии, онкологии, педиатрии и прочее и прочее. Кафетерий Клэри нашла бы и во сне – в свое время перетаскала оттуда столько чашек тепловатого кофе для Люка, что хватило бы наполнить пруд в Центральном парке.
– Простите, – извинилась медсестра, везущая старичка в инвалидном кресле.
Колеса чуть не отдавили Клэри пальцы на ногах. Она посмотрела вслед медсестре и заметила… мерцание.
– Клэри, прекрати пялиться, – очень тихо предупредила Джослин.
Она взяла Клэри за плечи и развернула лицом в сторону кабинета сдачи крови. В дымчатом стекле приемной Клэри увидела отражения – свое и матери, и хотя Клэри по-прежнему оставалась на голову ниже Джослин, она очень на нее походила. Раньше Клэри лишь пожимала плечами, если кому-то случалось сказать, что, мол, Джослин красива, а дочь – нет. Однако разрез глаз и форма губ у них совершенно одинаковы, как и рыжие волосы, и зеленые глаза, и тонкие руки. Как вышло, что Клэри так мало досталось отцовских черт, тогда как Джонатан унаследовал их все: и светлые волосы, и пронзительные темные глаза? Впрочем, если присмотреться, то Клэри достался практически тот же волевой подбородок…
