Со стороны это напоминало жуткий танец. Анастасия, пожалуй, третий раз в жизни молилась: «Боженька, ну пожалуйста, сделай так, чтобы он гадину убил! Чтобы он остался жив!»
Наверное, Бог услышал. Игорь уже уловил динамику движения твари и предположил, что у нее, как у всех ящериц, просто обязано быть слабое мягкое брюхо. Да и убивали так эпические герои драконов, ей-богу, где-то читал. Выгадать момент. Тварь достаточно разозлилась, чтобы потерять бдительность. Игорь снова увернулся от хвоста и резко скользнул вниз, под брюхо.
Анастасия даже не успела понять, как это она осталась один на один с тварью, когда дракон вдруг тонко, пронзительно заверещал, запрыгал на всех четырех лапах, стал приседать на них, из пасти у него хлынула черная едкая дымящаяся кровь с острым кислотным запахом, а потом из травы вдруг поднялся Игорь, отчаянно ругавшийся и сдиравший с себя одежду. Та дымилась и растворялась на глазах. Дракон повалился на бок и, катаясь по траве с распоротым брюхом, конвульсивно дергал лапами. Игорь бешено вырывал траву и пытался стереть с кожи черную, липкую, вонючую жидкость. Кожа краснела и шла волдырями, отставала лохмотьями. На ободранных плечах микроскопическими бисеринками высыпала кровь. Игорь отчаянно чертыхался и плакал от боли. Анастасия бросилась к нему, на ходу вытаскивая из сумки полотенце и бутыль с квасом.
– Сейчас, сейчас, – бормотала она. – Сейчас, все смоем, смоем…
И тут гроза, долго с рыканьем ползавшая по небу, решила разразиться дождем. Сначала на пыль упало несколько отдельных крупных капель, затем капли стали падать чаще, а потом дождь хлынул стеной. Игорь заорал от неожиданной боли, а затем, приспособившись, встал, раскинув руки, чтобы вода смыла ядовитую кровь. Вода щедро, бесшабашно лилась с неба, сказочно и буйно, и Игорь смеялся, несмотря на боль, потому что это была прекрасная гроза. Где-то в небесах послышался грохот медных колес, мелькнула чья-то тень с плетью молнии в руке, послышался громоподобный хохот. И снова по степи промчался табун, мокрый и радостный, и снова вел его прекрасный, как молния, белый жеребец, только на сей раз его масть менялась, словно струи дождя смывали одну за другой слои краски с его боков, и он становился то черным, как ночь, то медным, как закат, то серебряным, как лунные пятна сквозь листву. Игорь вдруг сел в траву.
– Дышать тяжело, – сипло выдавил он. – И ничего не вижу.
– Сивка-бурка, – отчаянно крикнула Анастасия, бросаясь наперерез табуну, – вещая каурка, встаньпередомнойкаклистпередтравой!
Конь резко остановился, повернул гордую шею и искоса глянул на них. Принюхался. Тихо заржал и осторожно подошел.
– Милый, ты нас отвези, а? – жалобно попросила Анастасия, держа обмякшего Игоря под мышки. – Куда-нибудь туда, где помогут, а? А то мы дочку мою не спасем, а она маленькая, ей страшно…
Конь тряхнул гривой. Снова хлестнула молния, рыкнул гром. Дождь поутих, а вскоре и совсем перестал. Ящер лежал серой бесформенной тушей, распоротое серое брюхо едва подрагивало, а глаза уже затянулись белесой пленкой. Трава вокруг пожелтела. Игорь дрожал. Конь опустился на колени, чтобы им было легче вскарабкаться. Точнее, всползти. А потом вдруг рванул вперед, все быстрее и быстрее, пока не стало казаться, что у него не четыре, а восемь ног, и взлетел в небо, а за ним – и весь табун.
– Я не хочу упасть, – пробормотал Игорь, еле держась за гриву. Анастасия сидела, обняв его сзади за пояс. – Не дай мне упасть…
– Не дам, – прошептала она сквозь зубы. – Не падай. Все будет хорошо.
Конь опустился среди леса у небольшого совершенно круглого озерка с темной, неподвижной водой. Игорь сполз на землю и упал на четвереньки. Он ничего не видел, лицо его приобрело зеленоватый оттенок, кровь по-прежнему сочилась, но теперь она была темной и дурно пахла. Конь постоял, посмотрел на него. А потом ткнул его бархатной теплой мордой, словно приказывая идти к озерку. Игорь с трудом поднялся, держась за гриву жеребца, и тот, медленно переступая, чтобы приспособиться к неверному шагу теряющего сознание человека, осторожно повел его в воду. Конь зашел в озеро, погружаясь все глубже и глубже, пока Игорь не оказался в воде по самое горло. Так они и стояли там – белый, как молния, конь и человек, обнимающий его за шею.
Вода была теплой и странно плотной. Утонуть в ней было невозможно. Она чуть пощипывала, и страшно хотелось спать. Тяжелая, темная, сонная вода… Сонная-сонная, темная вода…
– Уже вечер? Сколько же я проспал? – тихо сказал Игорь, открывая глаза.
– Мог и вообще не проснуться, – покачала головой Анастасия. – Есть хочешь?
Игорь прислушался к себе:
– Слона съел бы.
– Слона нет. Есть хлеб и сыр. И квас.
– А ты ела?
– Ела, – кивнула Анастасия. – Пока ты спал.
– А конь ушел?
– Ушел. И табун увел. Ты идти можешь?
Игорь снова прислушался к себе:
– Могу. Только поем. Мне так хорошо, словно я заново родился!
– Да так вроде и вышло, – усмехнулась Анастасия. – Ро-зовенький, как младенец.
Игорь сел. Сабля была тут, брюки сухие – видать, долго провалялся. На траве лежала белая вышитая рубаха.
– Это откуда?
– Да в суме была.
– Не помню, чтобы нам ее давали… да фиг с ней, хорошо, что есть что надеть, моя-то погибла в бою за правое дело. – Игорь влез в рубаху. – Как раз.
Анастасия сидела, обняв колени, и с легкой улыбкой смотрела на него.
– Хорошо, что ты пошел со мной.
Игорь ничего не ответил, только улыбнулся и взял из ее рук хлеб.
– Вот что, – тихо сказала Анастасия. – Что бы между нами ни было, не жди, что я скажу, что люблю тебя. Даже если с ума сходить, умирать буду от любви – никогда не скажу. Никогда!
– И не надо. – У Игоря на душе стало невероятно легко. Сейчас он мог бы одной левой уделать любого инопланетного монстра.
– Тогда больше об этом не будем. – Анастасия обхватила руки коленями и, склонив голову набок, смотрела на него, пока он ел. И Игорю это нравилось.
Он доел, встал, отряхнул руки. Взял саблю, повесил на пояс.
– Ну что же, пошли?
Анастасия положила яйцо на дорогу. Оно немного покружило на месте, словно раздумывая, а потом золотая капелька решительно покатилась в лес.
– Ну идем, – сказал Игорь, беря Анастасию за руку. Рука ее была жесткой и прохладной, и отнимать ее она не стала.
Темнело не так быстро, как должно было бы осенью. Который был час – тоже непонятно, потому как у Анастасии мобильник просто отключился, а у Игоря часы показывали какую-то полную несуразицу. Было совершенно не по-осеннему тепло.
– Да, это не осень, и не весна, и не лето, это просто какое-то время, – задумчиво проговорила Анастасия.
