— Могу только извиниться, — сухо ответила Ирка. — Может, то, что я выбросила вас из драки с мертвяками, как-то меня оправдывает? — Она обернулась к Таньке. — Ты Богдана на метле отвезешь? Не надо сейчас по улицам ходить, пока мертвяки активные.
— Какая забота! — глумливо протянул Богдан. — Сперва твой змей мертвяков активизирует, потом ему говорят: «Ах, ну что вы, ничего страшного, не переживайте, будите наших мертвецов сколько угодно!» — изображая писклявый девчоночий голосок, проблеял он. — А потом ты начинаешь заботиться, чтобы нас на улицах жмурики не схарчили!
Ирка только вздохнула. А она еще часто думала, как же так бывает: друзья, друзья, а потом вдруг — раз! И видеть друг друга не могут! Она не хотела сейчас заниматься Богдановыми сложными чувствами. У нее свои сложные чувства! Единственное, на что она способна сейчас, — не обращать внимания.
— Надо бабку уложить, не оставлять же ее здесь. — Она потрепала бабку за плечо. — Бабушка, может, проснешься?
— Как она проснется, если ее сразу две ведьмы усыпили? — снисходительно пожала плечами Оксана Тарасовна.
— Действительно, как? — задумчиво переспросила Ирка и окинула бабку долгим взглядом. Позвоночник скрючен, под щеку давит угол стола — вот уж здорово так спать! — Тогда будет только справедливо, если вы перетащите ее на диван, — заключила Ирка.
Оксана Тарасовна со Стеллой немедленно вскочили и засобирались.
— Таки ж нахаба! Мало, що личину потеряла, так ще и бабку ее таскай! — бубнила Стелла.
Ирка поджала губы. Но прежде чем разразился новый скандал, Айт наклонился и подхватил бабку на руки.
— Куда? — ровным голосом, точно Иркина крепкая бабка вовсе ничего не весила, спросил он.
— К ней в спальню, я покажу. — Ирка торопливо пошла вперед, распахивая двери.
Глава 15 Змей — лучший/худший парень
Бабкина спальня изменилась меньше остального дома. Под влиянием новогодней поездки в санаторий бабка отреклась от старых юбок и кофт, заменив их на вполне современные свитера и брюки и даже — Ирка офигела, как увидела! — добавила к ним туфли на каблуке и пару неплохих сумочек. Но на защиту старого дубового шифоньера, трельяжа с мутным зеркалом и пружинной кровати с никелированными шариками на столбиках бабка встала намертво, будто у нее руку или ногу отрубить хотят. Танька тогда влезла с предложениями насчет ретро-интерьера: «лампы и винтажные обои от Лоры Эшли, такие, с золотистыми цветочными узорами под старину!» Лучше б она про Лору Эшли не говорила! Возбужденная перспективами бабка немедленно ринулась в фирменный магазинчик на центральном проспекте, заваленный образцами рисунков на шелке, вычурными лампами, сундучками и подушечками от знаменитой английской дизайнерши. И посмотрела… на цены. Вопль слышен был, наверное, до самого Лондона, после чего бабка гордо повернулась к магазинчику (а заодно и ко всей Британии в целом) спиной и отправилась на рынок. Перетрясла обойные ряды и выискала «навить краще». «Бо та англичанка за таки гроши, ще и золото экономит — цветочки ледве-ледве видно! А тут, дывысь, Яринка, вызолочено — аж светится, хоть лампочку по вечерам не включай!» Самое удивительное, что жутковатые в рулоне, на стене обои оказались даже и ничего, и в компании кружевных занавесок и шитых подушечек и впрямь превратили бабкину комнату в музейную инсталляцию «Мещанский быт конца XIX века».
— Ой, постелить же ей надо! — ахнула Ирка, входя в комнату.
— Стели, — невозмутимо согласился Айт, останавливаясь посреди комнаты с бабкой на руках.
— А тебе не… — начала Ирка, оборвала глупую фразу и кинулась расстилать простынь. В конце концов, если она — оборотень — однажды сумела улететь с медведем в лапах, то что дракону вес ее бабки?
— Клади, — скомандовала она. Айт уложил бабку на постель:
— Пока ты тут, я в ванную.
Ирка рассеянно кивнула и, подождав, пока за ним закроется дверь, принялась стаскивать с беспробудно спящей бабки свитер. Чуткий слух оборотня ловил шаги на лестнице — Айт спустился в ванную. Хлопок входной двери — Оксана со Стеллой наконец убрались.
— Ну и как я должна понимать эту сцену ревности? — сквозь стены и перегородки до нее все равно неплохо долетал Танькин голос.
— Какую еще… — неохотно пробурчал в ответ Богдан.
— Которую ты закатил Ирке. — В Танькином голосе была зима. И уже начинала подвывать вьюга.
— Ты меньше Оксану Тарасовну слушай…
— Да, у Оксаны Тарасовны есть удивительное свойство — моментально подмечать все, что другим неприятно. Например, как тебя перекашивает, когда появляется Айт. Мне только хотелось бы знать, почему?
— А чего он к Ирке лезет? — буркнул Богдан, кажется, даже не понимая, какую беду навлекает на свою голову.
— Ирка ему нравится. А он — ей. Тебе-то что за дело? — Танька старалась сдерживаться, но голос ее позванивал, обещая то ли истерику, то ли смертоубийство… то ли и то и другое разом.
— Какое-то земноводное, типа жаба с крыльями, разлетелось к моей Ирке, и мне не должно быть дела?
Ирка уронила бабкин свитер на пол. А вот кто-то сейчас получит! То, что в детсадике на соседних горшках сидели, не дает ему права называть ее «своей Иркой»!
— «Моей Иркой», значит? — повторила Танька. — Миленько и чудненько. Нет, ну просто прелестно. Обалдеть как. — Слышно было, как отодвинулся стул, Танька резко встала.
— Эй, ты что? — кажется, Богдан искренне удивился. — Ты сейчас сама ведешь себя, будто хочешь мне сцену ревности устроить!
— Нет, ну что ты, Богдан, какая там сцена ревности, — очень ласково заверила его Танька. — Я тебя убить хочу — и мысленно составы всяких зелий перебираю.
— Блин, за что?
— Совершенно ни за что. По склочности характера, — снова заверила его Танька и, судя по шагам, направилась к двери.
Немедленно затопотали шаги Богдана, у кухонной двери слышалась какая-то возня… и наконец задыхающимся голосом Богдан произнес:
— Все девчонки прибацанные! Ты что, решила, я к Ирке, типа… ну как к тебе? Ну типа как мы с тобой… кино там и вообще… — Богдан сбился, явно не зная, что сказать насчет «и вообще». — Не выдумывай, слышишь! Мы с тобой — это одно, Ирка — совсем другое! Нас трое, понимаешь? Мы во все дела, во все проблемы вместе лезли, и против нечисти, и против людей — с самого начала! Мы — вместе, втроем! А тут явился этот… С крыльями… Лишний он, понимаешь, Танька, лишний! Он Ирку с толку сбивает, он…
— Богдан, — перебила его Танька. — Ты идиот. — Голос ее звучал успокоенно — ведь главный ее страх не оправдался. И одновременно устало. — Скажи, пожалуйста, вот пока мы с тобой, которые «одно», завтра в кино пойдем, вдвоем, без Ирки, сама Ирка, которая «другое», что будет делать?
— Можем ее с собой взять!
— М-м-м? — вопросительно протянула Танька.
