— Поверьте, мы ей все предлагали на вас наплевать! — ядовито-любезным тоном сообщила Танька. — Что поделаешь, Слово рожденной ведьмы стоит немножко больше, чем слово советского офицера, ученого и строителя коммунизма.
По призракам прокатился тихий замученный стон.
— Мы не хотели… — наматывая галстук на кулак и дергая за него, будто сам себе хотел оторвать голову, пробормотал Галстук-Штопором. — Я прекрасно понимаю, что мы не имеем права оправдываться… просто хочу, чтобы вы всё знали, как есть. Как было!
— Это странное серое существо и человек с завода, которого вы зовете Аристархом, пришли к нам на следующий день… — вмешалась женщина.
— Он нас видел — серокожий! — влез полковник.
— Мы его забавляли, — скривился призрак в роговых очках. — Он сказал, что мертвые не должны вмешиваться в дела живых. На нас не обращали внимания, пока мы сидели тихо, а раз мы «высунулись», то теперь подлежим уничтожению как вредоносные заложные.
— Естественно, мы не поддались! — горячо вмешался Галстук-Штопором. — Мы специалисты советской оборонной промышленности, нас всегда предупреждали, что мы можем стать объектом провокации иностранных спецслужб. Нас учили, как реагировать!
— Сложно вас учили, — буркнул полковник. — Проще надо! Послали мы его — простым солдатским загибом.
— Товарищ полковник лично взял на себя, — насмешливо добавила женщина.
Даже по полупрозрачному силуэту на фоне окна видно было, что полковник смутился:
— Я ж просил товарищей женщин заткнуть уши.
— Вы знаете… — задумчиво добавил призрак в роговых очках. — Мне показалось, что они испугались.
— Еще бы! — Ментовский Вовкулака вздернул верхнюю губу в злой волчьей усмешке. — Простой солдатский загиб имеет определенную силу. Особенно если сказано с душой.
— И тогда явился он, — вздохнул призрак в роговых очках и тут же протестующе поднял ладони. — Нет-нет, я вовсе не стараюсь вас заинтриговать, просто не вполне понимаю, как его описать.
— Мы его толком не рассмотрели, — пробурчал Галстук-Штопором. — Вроде… вроде телевизионного изображения.
— Цветное и со звуком? — недоуменно уточнил Богдан.
Призрак погибшего в 1960 году конструктора посмотрел на него как на идиота.
— Дергается и пропадает! — презрительно пояснил он.
— Темный силуэт, как будто в длинном плаще — ни головы не видно, ни фигуры, — явно стараясь вспомнить хоть что-то, начала перечислять женщина. — Непонятно, какого он пола. Если бы не одежда, я бы даже не смогла сказать, человек это или животное!
— Ну чего… — тихо пробормотал Вовкулака. — Бывает, что и волки штаны носят. — Подумал и добавил: — В зубах.
— Только голос… — взволнованно продолжала женщина. — Такой звучный, завораживающий… Будто не человек говорит, а… гул ветра в пещере!
— Мне он больше показался похожим на звон колокола, — вмешался призрак в роговых очках. — Очень впечатляюще.
— Вот этим своим голосом он нас буквально… заворожил! — с ненавистью процедил Галстук-Штопором, и было видно, как ему неприятно говорить о таких антинаучных материях, как завораживание. — Преступный гипнотизер какой-то!
— Произошел прорыв пространства в виде вспышки света, — принялся монотонно перечислять призрак в роговых очках. — Из этого прорыва вышли существа, вероятно, являющиеся результатами преступных биологических экспериментов, поскольку в них соседствовали человеческие и звериные черты. Некоторые из этих существ, вероятно, тоже путем внушения, приняли вид опустившихся пьяниц и забрали настоящее оружие, оставив фальшивые ящики. От нас потребовали, чтобы мы помогли человеку с завода спрятать их и остальных на складе в непосредственной близости от ворот строительной площадки. Затем нам велели сообщить вам время и место передачи оружия, а также проследить, чтобы вы погнались за тем серокожим и не потеряли его из вида… до самого конца. До того как они… захватили вашего молодого друга.
— И мы ничего не могли сделать! — Если бы это было возможно, призрак бы уже растерзал свой галстук на ленточки. — Мы пытались, честное коммунистическое, пытались…
— Я очень хотел рассказать вам о ловушке, — мрачно прибавил призрак в роговых очках. — Я очень старался… и совершенно напрасно.
— Мы подчинялись как… как механизмы, — оскорбленно бросил Галстук-Штопором. — Мы — ученые и коммунисты!
— Выходит, тот заложный не единственный. Вот вам и еще мертвецы, которые подчиняются приказам, — устало вздохнула Оксана Тарасовна. — Кто бы это мог быть, так командующий покойниками? Если сама Морана-Смерть, то я с вами больше не играю, — усмехнулась элегантная ведьма.
Дядька Мыкола поглядел на нее укоризненно:
— Ну що ты детей лякаешь, нибы не видьма, а бабка-ежка якась? Не станет Морана в человечьи дела лезть, навищо ей? У нее отношение до нас таке… статистичне. Тобто, все ее будем, а ранише чи пизнише, яка ей разница?
— Ну и кто теперь пугает детей? — возмутилась Оксана Тарасовна. — Морана знает, что все закончится, а Жива — что все начнется вновь. Некоторые даже говорят, что Морана и Жива — одно. Но вмешаются они, лишь если дело пойдет о жизни и смерти.
— Ну? А тут у нас что? — буркнул Богдан.
— Ты не дослушал, — улыбнулась Оксана Тарасовна. — Жизни и смерти мироздания.
— Приятно знать, что даже наше необычное существование подчиняется непреложным природным законам, — пробормотал призрак в роговых очках.
— Задача советского ученого не подчиняться законам природы, а подчинить их себе, — буркнул в ответ Галстук-Штопором.
— Ну что, Ирка? — тихо и неожиданно робко спросила Оксана Тарасовна. — Ты как? Простишь их?
— Да, жмурики, крепко подставил вас тот деловой, — оскалил желтые зубы Вук. — Теперь на вас не только грехи прижизненные, но и грех посмертный. Неважно, простите ли вы каких-то там давно померших америкосов. Главное, простит ли вас Ирка.
— Чего там: прощать не прощать, — все так же не глядя на витающих вокруг призраков, вздохнула Ирка. — За Айта мне их удавить хочется. Так шей у них уже давно нет, и что они и правда могли сделать? Вон, когда Жорик-заложный появлялся, и я ничего не могла. Я их понимаю. — Она снова вздохнула.
— Больно много понимаешь, — неодобрительно буркнула Стелла. — Будешь отак всех понимать, на голову сядут. Добре, покойнички, становись в рядок, получай свой кусок Ярила — Красна Сонечка, до иншого свиту виконечка… — по-скоморошьи закричала Стелла.
Ирка взяла миску с выкрашенными в красный цвет яйцами и принялась раскладывать их вдоль стола, по полкам и даже по подоконнику:
— Каждый пусть как-то встанет… зависнет рядышком… Если б у вас были кости, мы б яйца на могилы положили, но раз от вас ничего не осталось, то хоть так…
Медленно и плавно, преисполнившись торжественности момента, заложные подплывали и зависали рядом с ярко-красными символами молодого весеннего солнца. Ирка опустошила миску, с недоумением посмотрела на последнее, вроде как никому не нужное яйцо. Оглядела заложных:
