Анжелика видела, как председатель Массно протянул одному из швейцарских гвардейцев какой-то маленький предмет, а тот показал его графу де Пейраку, по-прежнему стоявшему, опираясь на две трости, перед предназначенной для него скамьей подсудимых.
— Да, я узнаю миниатюру, которую эта бедная впечатлительная барышня велела с меня нарисовать.
— Эта бедная впечатлительная барышня, как вы изволили ее назвать, одна из ваших бесчисленных любовниц, мадемуазель де…
Жоффрей де Пейрак поднял руку в повелительном жесте.
— Будьте милосердны, не оскверняйте прилюдно ее имени, господин председатель. Несчастная мертва!
— Так как зачахла от любовного томления — болезни, причиной которой, как мы начинаем подозревать, явилось ваше колдовство.
— Это ложь, господин председатель.
— Тогда почему этот медальон был найден во рту умершей, а на портрете ваша грудь примерно в области сердца проколота булавкой?
— Не имею ни малейшего представления. Но после всего, сказанного вами, я полагаю, что это скорее она, будучи весьма суеверной, пыталась меня околдовать таким образом. Так что, вместо того чтобы быть чародеем, я сам становлюсь очарованным. Вот это забавно, господин председатель.
И внезапно длинный призрак, с трудом опирающийся на трости, от души расхохотался.
Публика зашевелилась, затем наступила разрядка, и по залу прокатился смех. Но Массно это отнюдь не развеселило.
— То есть, обвиняемый, вам неизвестно, что факт обнаружения медальона во рту умершей недвусмысленно свидетельствует о том, что на нее была наведена порча?
— Насколько я вижу, вы, господин председатель, разбираетесь в суевериях куда лучше меня.
Судья пропустил намек мимо ушей.
— Поклянитесь, что вы никогда не занимались колдовством.
— Клянусь своими женой, сыном и королем, что я никогда не занимался подобными глупостями, по крайней мере, тем, что понимается под колдовством в нашем королевстве.
— Поясните ту оговорку, которую вы сделали, принося клятву.
— Я хочу сказать, что много путешествовал по Китаю и Индии и там был свидетелем странных явлений, которые доказывают, что магия и колдовство существуют, но не имеют никакого отношения к шарлатанству, практикуемому под их именем в странах Европы.
— То есть вы признаете, что верите в колдовство?
— В настоящее колдовство — да. Кстати, оно основано на природных явлениях, которые будут объяснены в последующие столетия. Но если слепо доверять ярмарочным фокусникам или так называемым ученым-алхимикам…
— Итак, вы сами перешли к вопросу об алхимии! По-вашему, в ней, как и в колдовстве, различается истинная и шарлатанская алхимия?
— Совершенно верно. Некоторые арабы и испанцы стали называть истинную алхимию сокращенно — химией, это экспериментальная наука, в которой процессы преобразования веществ могут быть воспроизведены и не зависят от того, кто именно ставит опыт, при условии, разумеется, что ученый знает свое дело. Но зато убежденный алхимик не лучше колдуна!
— Очень рад, что вы сами это сказали, вы облегчаете задачу суда. Но кто же, по-вашему, может быть хуже колдуна?
— …Дурак и фанатик, господин председатель.
Впервые в ходе этого торжественного допроса председатель Массно утратил невозмутимость.
— Обвиняемый, призываю вас соблюдать почтительность, это в ваших же интересах. Хватит уже и того, что в своей последней клятве вы совершили наглость, упомянув Его Величество после жены и ребенка. Если вы будете упорствовать в своем высокомерии, суд откажется вас слушать…
Анжелика увидела, как адвокат подскочил к ее мужу и хотел ему что-то сказать, но стража помешала ему. Массно вмешался, предоставив адвокату полную свободу действий, необходимых для исполнения обязанностей защитника.
— Господин председатель, я был далек от намерения оскорбить вас или кого-либо из судей своими словами, — продолжил граф де Пейрак, когда шум поутих. — Будучи ученым, я нападал на приверженцев лженауки, называемой алхимией, а я не думаю, что кто-либо из вас, обремененных столь серьезными занятиями, втайне увлекается ей…
Это коротенькое заключение пришлось по душе судьям, важно с ним согласившимся.
Допрос возобновился в более спокойной атмосфере. Массно, покопавшись в горе бумаг, извлек из нее еще один листок.
— Вас уличили в том, что в ходе таинственных занятий, которые вы, ради своего оправдания, называете новым словом «химия», вы используете кости животных. Как вы объясните такие действия, столь мало совместимые с христианской верой?
— Господин председатель, не следует путать оккультную практику с практикой химической. Кости животных нужны мне лишь для получения золы, обладающей особым свойством поглощать лишние вещества из расплавленного свинца, высвобождая из горных пород чистое золото и серебро.
— А человеческие кости обладают теми же свойствами? — коварно спросил Массно.
— Несомненно, но, признаюсь, мне вполне хватает золы из костей животных.
— Должны ли эти животные быть сожжены живьем, чтобы пепел был пригоден для ваших занятий?
— Ни в коем случае, господин председатель. Разве вы жарите живых кур?
Лицо судьи исказилось, но он овладел собой и заметил, что по меньшей мере удивительно, что в королевстве лишь один человек использует золу от костей подобным образом, к тому же для целей, которые здравомыслящие люди сочтут странными, если не сказать кощунственными.
И, поскольку Пейрак в ответ лишь пренебрежительно пожал плечами, Массно добавил, что обвинение в кощунстве и безбожии основывалось не только на использовании костей животных и что оно еще будет рассмотрено позднее, ибо всему свое время и место.
Он продолжил:
— Не в том ли истинная роль костного пепла, что он используется в оккультных целях для того, чтобы вдохнуть жизнь в обычный металл, такой как свинец, и превратить его в благородный, такой как золото или серебро?
— Подобная точка зрения близка к умозрительной диалектике алхимиков, которые прибегают в своих так называемых экспериментах к всяческим таинственным ритуалам, но дело в том, что на самом деле создать материю невозможно.
— Подсудимый, так признаете ли вы факт изготовления золота и серебра иными способами, нежели промывание речного песка?
— Я никогда не изготовлял ни золота, ни серебра. Я лишь извлекал их.
— Однако все те породы, из которых, по вашему утверждению, вы извлекали золото, были исследованы специалистами, но ни после тщательного дробления, ни после промывки никаких драгоценных металлов в них не оказалось.
— Безусловно. Однако расплавленный свинец растворяет соединения других металлов и впитывается пористой золой, освобождая ранее невидимые частицы благородных металлов
[45]
.
