— Это не сработало, — возразила Янтарка. — Леди Чернопруд предупреждала меня не давать ему петь.
— Мы должны атаковать. Немедленно! — Голос Терна зазвенел от нетерпения.
— Сейчас? Почему сейчас? — удивился Бен.
— Как только червь придет в себя, — пояснил Терн, — он обзаведется новым ртом. И начнет замышлять месть.
Терн мерил шагами пещеру, заложив лапы за спину и задумчиво склонив голову. Коготки его постукивали по камню.
— Он, конечно, могущественный колдун. Но не вся магия у него собственная. Да-да, я это слышу у него в мыслях, я уже говорил. У него на хвосте — волшебное кольцо, которое дает ему власть над мышами.
Янтарка с Бушмейстером встревоженно провожали его глазами, наморщив лбы. Помимо этого Янтарка еще и пыталась скрыть смущение. Про кольцо она не знала.
Терн бегал взад и вперед, соображая, что же им делать дальше.
— Этот червь воспользуется кольцом, чтобы захватить власть надо всем миром, если только мы его не остановим…
— Остановим его? — переспросила Янтарка. — Но как?
Терн яростно посмотрел на червиную нору. Снаружи выл ветер, принося издалека едва слышную мелодию проклятой песни.
— Мы должны отобрать у червя кольцо и уничтожить его.
* * *
Злобно улыбаясь, генерал Кроули следовал за мышиной армией через лес. Они сдались безропотно, как и полагается банде тупых грызунов.
«Гнусные вредители с гороховым пюре вместо мозгов!» — думал генерал.
Он сунул руку в карман, и пальцы успокаивающе сомкнулись вокруг гранаты с нервно-паралитическим газом. Как только он найдет мышиную базу, он, зашвырнет туда эту штуку — пусть нюхнут оружия массового поражения.
Это научит их, как играться с Большим ПРИМАТом!
Генерал вряд ли признался бы самому себе в столь крамольных мыслях, но он боялся этих мышей. В этих малютках, маршировавших кругом в своих крошечных шлемах и с не менее крошечными копьями, было что-то такое… слегка нервирующее.
Он посмотрел на покачивающиеся над головой темные ветви елей, представляя, что с них вот-вот посыпятся миниатюрные коммандос с пропеллерами от детских вертолетиков за спиной и топорами из бритвенных лезвий. Или вон там, под поганками, прячутся мышиные снайперы с микроарбалетами, способными свалить человека, если попадут прямо в глаз отравленной иголкой.
Мышиный конвой остановился под парой крупных елей. Командир, посверкивая глазенками, посмотрел на генерала, словно испрашивая разрешения войти в нору. Тут наверняка скрывается целый подземный штаб с сотнями входов и выходов, спрятанных под опавшей хвоей.
— Давай-давай, чокнутый грызун, — процедил генерал Кроули. — Давай буди своего старшего. Мы проведем ему сеанс интенсивной терапии по избавлению от иллюзий: ишь, возомнил себя главным по военной части. И это при живом мне!
Таволга нырнула в нору, за ней последовал остальной отряд.
Генерал вытащил из кармана гранату с нервно-паралитическим газом. Доблестная милиция увидала, что он намерен сделать, и как один отступила назад.
Генерал вырвал чеку и положил гранату на землю возле отверстия мышиной норы. Еще шестьдесят секунд, и она взорвется, окатив все кругом волной газа. А три секунды спустя все деревья и животные на сто метров вокруг распрощаются с жизнью.
Глава восемнадцатая
СКАЗКА О ЧЕРВИНОЙ ПОГИБЕЛИ
Я с большей охотой женюсь на жабе с бородавками, чем с обостренной жалостью к себе. В конце концов, под бородавками может прятаться доброе сердце. А вот жалость к себе заставляет совершать самые поганые поступки.
Руфус Мухолов
— Оооооооооооххх! — стонал Грозный Слизень. Его задушенный голос эхом катался по темным залам подземного королевства. Говорить он почти не мог, да и звуки издавал с трудом. Впечатление было такое, словно в пасть ему запихали подушку. — Уууууууууххххх!!
Кругом кишели его миньоны. Скользкие гоблины чем могли закрывали уши, чтобы не слышать душераздирающих жалоб, а сопливые пауки и ползучая слизь пытались убраться с дороги, пока их не пришибли царственным хвостом.
— Папа, уже скажите наконец, что не так! — взмолился Полоз Норный.
Грозный Слизень яростно дернулся, словно сам звук членораздельной речи был ему нестерпим.
— Папа, я вас умоляю, скажите, что вас не устраивает! — просил недогадливый Полоз. Он впервые видел отца в таком отчаянии и уже начинал беспокоиться.
Грозный прянул к нему, и Полоз похолодел от ужаса при виде его искаженной яростью морды.
У папы не было рта!
Ротовое отверстие благополучно заросло плотью и кожей, и теперь Грозный Слизень пытался прогрызть их изнутри, чтобы иметь возможность поговорить с тупым отпрыском по душам.
— Пмммммоггггыыыыы! — завопил он наконец, но настолько глухо и невнятно, что на чемпионате по пению с набитым ртом не получил бы и почетного третьего места. — У мннняяя ртта нннттту, дурррррья ббшка, мннннэ орррррать прррххходддтся!
Полоз еще и побледнел вдобавок, став совершенно неприглядного цвета.
— А я что могу сделать? — захныкал он.
— Используй свои способности, Полоз. — Голос звучал уже чуть более внятно: видимо, с мягкими тканями Слизень уже справился. Кожа на месте рта вибрировала, как мембрана барабана. — Сделай мне новый рот.
— Но я не знаю, как использовать эти самые способности, — простонал Полоз Норный. — Я даже не знаю, есть ли они у меня.
— Сконцентрируйся, идиот! — проревел Грозный, и Полозу пришлось подчиниться.
Он сосредоточил весь свой невеликий разум на задаче, изо всех сил представляя новый рот на папином лице. Сперва он нарисовал его как простую прямую линию — карикатура, а не рот! — а потом «нажал» силой воли.
Что-то треснуло — и хлынула кровь. Плоть на морде Грозного Слизня расступилась, образуя новый рот, выглядевший как откровенная детская каляка.
— В-вот, — выдохнул Полоз. — Так хорошо?
— Сойдет для первого раза, — проворчал Грозный Слизень, кривя от отвращения свои недоразвившиеся губы.
— Но я правда не знаю, как всем этим пользоваться, — пожаловался Полоз.
— Это потому, — объяснил Грозный Слизень, — что голова у тебя появилась совсем недавно. Ты еще не умеешь ею пользоваться. Еще неделю назад ты состоял исключительно из сердца и кишечника, мозг развился позже. Поэтому твоя новая голова такая тупая и чешется, у меня вон хвост тоже немеет и чешется по утрам.
От такого откровения Полоза чуть не порвало на много маленьких червячков. Ему и без того казалось, что последнее время он живет как в каком-то странном сне: видит вещи, но не понимает, чувствует, но не знает, что они такое. Теперь все это на глазах обретало смысл.
