— Я уже давно подыскиваю себе подходящего компаньона. Вместе мы сможем творить настоящие чудеса.
— С какой стати мне вам доверять, если вы мне отвратительны?
Даркон подается вперед. Ух какая сила в его глазищах!
— Бедный, растерянный мальчик. Вырос среди чужих, в чужом доме. Ответ на этот вопрос сведет тебя с ума. Видишь ли, Джек, со мной у тебя куда больше общего, чем со всеми твоими знакомыми за всю твою жизнь.
Я дрожу, испуганный и зачарованный. Кажется, слова его обладают такой мощью именно потому, что это правда.
Даркон протягивает руку. Трогает меня за плечо. Слегка сжимает. Налаживает связь.
— Мы с тобой одной крови, Джек, — улыбается он. — Я твой первый в жизни настоящий родственник. Сладких тебе снов, братишка.
61
Беспокойная ночь. Ночные валы качают яхту. Руку дергает. Глотаю голубые таблетки Феми.
Проваливаюсь в тревожный сон. Лихорадочные видения. Слова Даркона. «Мы с тобой одной крови». Его прикосновение. То, как он изрыгал пламя. Как держал нож. Как отрезал мне палец.
Просыпаюсь еще до рассвета. Принимаю душ, одеваюсь. Выясняется, что дверь моей каюты незаперта, видимо, ее отперли ночью. На этой яхте случайностей не бывает.
Приглашение. Поднимаюсь на палубу.
Даркон и Кайли стоят на носу и держатся за руки. Далеко на востоке разгорается заря. В этом неярком сиянии из ночной мглы появляется зеленая точка.
Остров!
Маленький. Таинственный. Весь заросший зеленым лесом. Зловеще ощетинившийся скалами.
Даркон машет мне рукой.
— Как спалось?
— Плохо, — отвечаю. — Снились всякие ужасы. В основном вы.
— Ну ничего, — утешает он меня. — Скоро мы будем в раю. А главное — этот рай принадлежит мне от головы до хвоста, с потрохами. Поэтому здесь нет ни правил, ни законов и можно делать все, что хочешь.
— С позволения местного царька, — бормочу я.
— Само собой, — кивает Даркон и уходит что-то проверить.
— Ладно тебе, Даркон на самом деле клевый, — заверяет меня Кайли. На ней короткие-прекороткие джинсовые шортики с бахромой и тугой-претугой кожаный корсаж. На ее фигуре больше гор и долин, чем на всем Дарконовом острове.
— Ты лучше его знаешь, — говорю я на это.
— Я его вообще не знаю, — отмахивается она. — Мы вместе без году неделя. Но он все-все делает клево.
— Это хорошо? — спрашиваю.
— По-моему, да, — отвечает она. И снова награждает меня лукавой сексапильной улыбочкой. — Надеюсь, мы с тобой скоро познакомимся поближе, Джек. На острове у нас будет уйма возможностей пойти куда-нибудь вдвоем и потеряться. Да мало ли…
Не успеваю я ответить, как появляется Даркон.
— Для нас все готово. Как славно возвращаться домой.
Подплываем. На причале нас ждет много народу. На всех — одинаковая «форма»: белые футболки и камуфляжные шорты. Все вышколенные, вежливые, покорные Даркону.
Пришвартовываемся. Спускаюсь по сходням. Высаживаться здесь — одно удовольствие. Но что-то мне подсказывает, что унести ноги с этого острова будет куда труднее.
Прохожу по причалу и впервые ступаю на вулканический камень острова.
И сразу все понимаю. Не спрашивайте как — понимаю, и все. Он здесь. На этом острове. Пламенник! Что бы это ни было, где бы он ни был спрятан, я чувствую его ровное биение. Словно настойчивые удары сердца — спрятанного глубоко в теле и тем не менее живого, трепещущего источника жизни.
Приводят на поводке Джиско.
Он здесь! — выпаливаю.
Кто — здесь? Кстати, как ты себя чувствуешь? Неожиданно приятная интерлюдия в наших гастрономические скудных странствиях. Тот, кто готовит на этой яхте чизбургеры, знает свое дело. А теперь скажи, где мы и о чем ты начал говорить?
Мы на острове Даркона.
А с какой конкретно целью мы сюда прибыли?
Нас сюда привезли, ты, чизбургерная душа. Зачем — не знаю. Но Пламенник здесь, это точно. Я это чувствую.
Пес начинает волноваться.
Ты уверен? Где?
Не знаю. Но остров совсем маленький. Найти будет нетрудно.
Даркону приносят его попугая, тот удобно устраивается на плече, покрытом толстым слоем мускулатуры, и гнусно косится на Джиско желтым глазом.
— Пса пора помыть! — верещит он.
А тебя — ощипать!
— Искупать в кислоте! Сварить в кипящем масле!
А как ты, должно быть, хорош в карри с имбирем и томатом!
Псина скалит зубы. Птица клюет воздух. На миг мне кажется, что дворняга с пичугой вот-вот схватятся прямо у причала не на жизнь, а на смерть.
— Аполлон, Аполлон, с гостями нужно обращаться вежливо! — говорит Даркон. — О, за нами приехали.
Подъезжает кавалькада джипов. Вскоре мы летим по серпантину к внушительным воротам.
На воротах я замечаю знакомый узор — на этот раз чеканный: змей пожирает журавля. Сделано очень правдоподобно: так и чувствуешь, как журавлю больно.
Над воротами — серебряная буква, стилизованная «Д», та самая, которую я видел на гроссбухе в капитанской каюте «Лизабетты», с чешуйчатыми драконьими крыльями.
Разве отец не предупреждал тебя, что следует остерегаться огнедышащих чудовищ? — напоминает мне Джиско.
Ага, соглашаюсь я, и огромные ворота открываются.
Кажется, мы направляемся прямиком в логово химеры.
И ничего не можем поделать, замечаю я, когда джипы въезжают внутрь. А что, ты думаешь, отец предупреждал меня именно насчет Даркона?
Не уверен, признается Джиско. Однако наш гостеприимец напоминает мне кое-какие кошмары из будущего. Темная армия не останавливалась ни перед чем, чтобы завоевать преимущество.
Да, Эко рассказывала. Делали киборгов.
И широко экспериментировали с генетическим материалом. Химера в греческой мифологии — существо с львиной головой, козьим туловищем и змеиным хвостом. Но в генетике химерами называют создания с составными ДНК.
Ты имеешь в виду, что Даркон может оказаться не человеком?
Он может оказаться более чем человеком.
— Добро пожаловать в мое скромное жилище. — Даркон делает широкий жест, и ворота за нами закрываются.
А перед нами лежит его горная усадьба.
Это скопление белых домиков, соединенных между собой изящными переходами. Домики, поблескивающие на утреннем солнце, спроектированы так, чтобы формой и размерами соответствовать склону, на котором они расположены. К серебристым пескам пляжа, окаймляющего чарующе прекрасную полукруглую бухту, уступами спускаются террасы с хрустальными бассейнами, садами, полыхающими яркими красками тропических цветов, и пенистыми фонтанами.
