— Может, Клер, — продолжал капитан. — И вот что я решил…
— Этого не может быть! — повторила Клер еще громче.
— Замолчи, Клер! — гаркнул на нее отец.
По щекам Клер текли слезы, она трясла головой.
— …вот я и решил, что ты вынешь из футляра свою новую камеру, изучишь, как ею пользоваться, и будешь работать с Джимми и с Кротом над изданием газеты. Здорово я придумал, а, Крот?
— Да, это будет большая помощь, — кивнул Крот.
Джимми совсем оторопел.
— Ну так что, Клер? — спросил капитан.
— Не буду с ними работать! Вы не можете меня заставить!
— Нет так нет. — Капитан повернулся к мистеру Стэнфорду, тот сокрушенно покачал головой.
— Что вы задумали? — встревожилась Клер, наблюдая за ними.
— Клер, если ты отказываешься выполнять такое простое поручение, у нас нет другого выхода. Я знаю, как тебе хотелось побывать в Майами, походить по магазинам, проплыть с нами по Карибскому морю, но ты ведешь себя так, что, к сожалению, придется первым же самолетом отправить тебя обратно в школу.
— Ты не можешь так со мной поступить! — в ужасе ахнула Клер. — Я же твоя дочь!
— Иногда мне в это не верится, — ответил мистер Стэнфорд.
В конце концов Клер на все согласилась. Выбора у нее не было. Крот первым покинул каюту капитана, за ним последовали Джимми и Клер.
— До чего же я тебя ненавижу! — прошипела Клер, повернувшись к Джимми.
— А я тебя еще больше! — тоже шепотом ответил Джимми.
— А я, — прошептал Крот, — ненавижу вас обоих, но никуда не денешься, придется с вами работать. Ну а теперь закройте свои пасти и пошли!
9
Борьба и смерть
По дороге в каюту Крота Джимми и Клер, не закрывая рта, переругивались, обзывали друг друга, сыпали оскорблениями, швыряли один в другого все, что попадало под руку. Конца этому не предвиделось, пока Крот вдруг не остановил заскрежетавшее кресло.
— ХВАТИТ! — заорал он, повернувшись к ним.
Джимми выпустил из рук волосы Клер.
Клер выпустила из рук волосы Джимми.
— Зачем так орать! — обиделся Джимми.
— Я не глухая! — возмутилась Клер.
— В таком случае, пожалуйста, прекратите грызню. Прошу! — Крот открыл дверь каюты и пропустил в нее своих помощников. — Хотите вы или нет, но нам придется работать вместе. Поэтому привыкайте к этой мысли. И послушайтесь моего совета — вам самим будет намного легче, если вы подружитесь. Ясно?
Джимми пожал плечами.
Клер рассматривала ногти.
— Ладно! Итак, Джимми, я хочу, чтобы ты объяснил Клер насчет главных для журналиста пяти вопросов — кто, что, где, когда, как…
— Для чего это? — не поняла Клер.
— Это про то, как писать сообщения, — ответил Джимми.
— Я и так знаю, как писать сообщения! — презрительно хмыкнула Клер.
— Это особые сообщения, Клер, — сказал Крот — речь идет о журналистике.
— Это тебе не сказочки про твоих миленьких пони, — подкусил ее Джимми.
— Заткнись!
— Ребята, прошу вас!
— Я редактировала газету в школе! — заявила Клер.
— Редактировала газету в школе, — передразнил ее Джимми. — Интересно, как она называлась? «Пони-экспресс»?
Они продолжали пререкаться, пока не заметили наконец, что Крот сидит и, не встревая в их переругивания, ждет. Наградив друг друга еще двумя-тремя оскорблениями, Джимми и Клер замолчали.
— Так, — проговорил Крот. — Ясно, что сегодня мы уже ничего не успеем, и я устал от вас. Я хочу, чтобы вы сейчас разошлись каждый к себе и хорошенько подумали. Капитан Смит ясно вам объяснил, что вас ждет, если вы не будете помогать мне с газетой. Поэтому или вы завтра являетесь сюда веселые, доброжелательные и приветливые, или не являетесь совсем и тогда пеняйте на себя.
Джимми пожал плечами. Клер опять принялась разглядывать ногти.
— Ну все! А теперь пошли вон!
Клер и Джимми вышли вместе. В полном молчании, бок о бок, они проследовали по коридору. Дойдя до лифта, вместе вошли в кабину. Клер нажала кнопку четырнадцатого этажа, Джимми — девятого. Поднимаясь, они не разговаривали и не смотрели друг на друга.
Когда двери лифта открылись, Джимми вышел.
— Придурок! — бросила Клер.
Двери начали закрываться.
— Толстопопая! — отозвался Джимми.
Между тем, пока оба они спали, погрузившись в свои сны — безмятежные либо кошмарные, — в Сан-Диего быстро распространялся вирус. В передачах по телевизору новую болезнь называли «Чума» или «Багровая Смерть». В больнице Св. Марии, куда доставили двух умирающих мальчиков — Камерона и Патрика, — врачи не в состоянии были определить возбудителя их болезни и даже не догадывались, что уже заразились ею сами. К тому моменту, как в городе объявили карантин, время было упущено. Вирус оказался чересчур силен. Люди заболевали тысячами. Начиналось с высокой температуры, затем на теле появлялись большие пульсирующие язвы. Затем желтый яд заполнял легкие и люди, задыхаясь, погибали.
Сан-Диего умирал. Над всем штатом, над всей страной, над всем миром навис смертный приговор.
— Это можно использовать, верно? — спросил на следующее утро Джимми, кивая на сообщение, появившееся на экране компьютера.
Крот подъехал к нему и начал читать. Губернатор Калифорнии объявил в Сан-Диего чрезвычайное положение, его убеждали ввести такой же режим в Лос-Анджелесе. Все дороги, ведущие к этим городам, были перекрыты, все авиарейсы отменены. Ученые не спали ночами, пытаясь установить причину, вызвавшую эпидемию, и найти способ с ней бороться. Пациентам прописывались лошадиные дозы антибиотиков, но проку от этого было мало. Президент сказал, что он молится о спасении жителей Калифорнии. Вскоре после его выступления в Вашингтоне был зарегистрирован первый случай страшной болезни.
— Что ж, давай рассуждать вместе, — сказал Крот. — Настоящему журналисту, конечно, захочется использовать этот материал: это сенсационное сообщение, в нем содержится все — и драма, и трагедия, и смерть. Но нельзя забывать, что мы на корабле и паника среди пассажиров нам ни к чему. А если в половине Калифорнии объявлен карантин, то пассажиры, которых мы ждем из Сан-Диего или Лос-Анджелеса, вряд ли поспеют на «Титаник». Так что писать в расчете на них нам не нужно. Поэтому нам следует соблюдать ответственность журналистов — ничего сенсационного, спокойные деловые сообщения.
— Ну вот! — Огорчился Джимми. — А я уже придумал заголовок: «Нам всем предстоит умереть!»
Крот рассмеялся.
