Джимми понял, зачем она злит Педрозу: хочет, чтобы он убил ее первой, хотя Джимми от этого легче все равно не будет.
Но он, Джимми, ее опередит. Он кивнул Педрозе.
— Вы не просто негодяй. Вы еще и пугало одноногое.
Но Клер не хотела упускать первенство.
— Вы дрянной урод и мерзавец! И дети ваши будут такие же уроды и мерзавцы…
Не сдавался и Джимми.
— А омлеты ваши вонючие, и все у вас за спиной смеются над вашей стряпней!
— Молчать!
Джимми и Клер смолкли.
— Умри ты! — Педроза наставил пистолет на Клер и нажал на спуск.
Джимми, сам не понимая, почему, бросился на Клер и столкнул ее с места как раз в ту секунду, когда раздался выстрел. Пуля ударила ему в грудь. Он не успел ни ощутить боль, ни услышать вопль Клер, ни даже подумать напоследок о «Макдоналдсе». В глазах у него почернело.
37
На том свете
Темнота.
Полнейшая и непроглядная.
Джимми не мог понять, открыты у него глаза или закрыты, и вообще, есть ли у него глаза? Может быть, он теперь какая-то бесформенная масса, плавающая в космосе… Впрочем, нет: руки у него есть, вот он потрогал левой рукой правую, а потом наоборот. И ноги есть.
«Но, кто знает, вдруг мне только кажется, что они есть? Читал же я о людях, лишившихся ног в уличных авариях, им ведь все равно мерещилось, будто ноги у них болят. Это как-то связано с кончиками нервов».
«Я лежу в кровати, вот подушка, могу ее пощупать.
Вот простыни.
А может, мне все это чудится?
Я же умер.
Я знаю, что я умер.
Я не мог не умереть».
Джимми отчетливо помнил, как оттолкнул Клер от наведенного на нее пистолета Педрозы, как почувствовал ужасный удар в грудь, а потом… потом… всё…
«Так, значит, я ранен в грудь, а если я чудом остался жив, на мне должны быть бинты и всякие трубки…»
Джимми провел рукой по груди и ощутил под пальцами кожу. Ни раны, ни бинтов, Всё как всегда.
«Нет, точно, я умер, и ни в какой я не в кровати, меня вообще нет… Я — просто мысль. А может быть, я — душа, и лечу либо в рай, либо в ад. А что, если и не в рай, и не в ад, а просто так и буду болтаться в вечной темноте?»
Такая возможность Джимми совсем не понравилась.
И он крепко зажмурил свои воображаемые глаза.
— Джимми!
Это голос Клер.
«Да нет, она ведь тоже умерла».
— Джимми!
«Не сошел же я с ума, чтобы разговаривать с призраком!»
— Джимми! Ради бога! Я же вижу: ты шевелишься, давай, вылезай из-под одеяла, отвечай мне!
«Ну нет, если я пущусь в разговоры с теми, кто мне только мерещится, тогда все пропало».
— А вы не могли бы сделать ему какой-нибудь укол?
Это опять голос Клер.
И тут прозвучал еще один знакомый голос — голос доктора Хилла.
— Нет, Клер, у него все еще шок, подожди, он сам придет в себя.
Джимми тихонько отодвинул край одеяла и посмотрел поверх него. Резкий свет чуть не ослепил его, так что он смог различить только два расплывчатых силуэта.
«Кто это? Заблудившиеся души вроде меня самого, или и правда, живые люди?»
— Ага! Спящий просыпается! — заметил доктор Хилл.
— Это потому, что мы заговорили об уколе, — сказала Клер. — Он ведь труслив, как заяц.
Медленно, медленно их фигуры делались более отчетливыми.
«Да! Это они, это Клер! Значит, она жива! Тогда выходит… выходит, что и я жив!»
Он в лазарете. В лазарете «Титаника».
Когда Джимми попробовал заговорить, голос плохо его слушался.
— Не понимаю… Я же… Где Педроза? Черт возьми… да что происходит?
Ему улыбалась Клер. Доктор Хилл взял его руку и стал считать пульс. Удовлетворенный, он улыбнулся Клер.
— Я вас оставлю. Познакомь Джимми со всеми подробностями.
Доктор вышел, Клер села на край кровати, где лежал Джимми.
— А что ты помнишь? — спросила она.
— Не знаю… не понимаю. Меня застрелили.
— Не помнишь, как к тебе спустились инопланетяне и заключили тебя в пузырек эктоплазмы?
— Чего? — уставился на Клер Джимми.
— Шучу, — хихикнула Клер. — Джимми, ты спас мне жизнь! Ты оттолкнул меня от пули. Ты подставил под пулю себя, а она предназначалась мне.
— Да я, наверно, просто оступился. — Джимми не слишком нравилось, как Клер сияет, глядя не него. — Только если он в меня выстрелил, то… — Джимми опять ощупал свою грудь, но никаких ран там так и не обнаружил. — Ничего не понимаю!
— Погляди, может, сейчас поймешь.
Клер покопалась в кармане джинсов и вытащила сплющенный кусочек металла.
— Что это? Пуля?
— Нет, Джимми, монета.
— Монета?
— Твой счастливый пенни! Теперь понимаешь, Джимми? Педроза попал тебе в грудь, но пуля ударилась в твой счастливый пенни, который лежал у тебя в кармане. Ты от сильного удара отключился, а пуля, стукнувшись о монету, рикошетом отлетела прямо в лоб Педрозе и сразила его наповал.
— Убила?
— Он убит, мы живы, мы вырвались из ураганов, «Титаником» опять командует капитан Смит.
— Подожди! Слишком много всего сразу! Пожалуйста… помедленнее… — Джимми сделал глубокий вдох, протянул руку, и Клер вложила в его ладонь покореженную монету. — Значит, пенни все же оказался счастливым?
— Или ты сам счастливчик, или Педрозе не повезло. В общем, что-то такое сработало. Тебя оглушило, а Педрозу убило. Страшно было до ужаса, но в то же время будто перед тобой разыгрывается что-то фантастическое. Я схватила его пистолет, отнесла вниз и тихонько сунула Джефферсу, когда Дельфин отвернулся. Ну а Джефферс приставил его к затылку Дельфина и посоветовал тому сдаться. И тот подчинился.
— Но… но… ведь было же еще много мятежников?
— Да. Только таких, которые по-настоящему поддерживали Педрозу, было всего-то человек пять. Большинство просто хотело как можно скорее попасть в Майами. Ну, понимаешь, у них там остались семьи, родственники, так что они особенно сопротивляться Джефферсу не стали, и сейчас все в норме. Мы обогнали ураганы и сегодня после полудня будем в Майами.
— Поверить невозможно! Фантастика! Верно?
— Да. А ты спас мне жизнь!
