— Итак, почему же я раньше не видела этих падубовых солдат? Мне не впервой бывать в лесу ночью.
Оскан неумело тряхнул поводьями, пустив лошадь шагом.
— Вопрос неправильный. Тебе следовало бы спросить: «Почему падубовые солдаты дали себя увидеть?» Я и то обычно вижу их всего раз-другой за всю зиму, и дубовых солдат летом тоже. А городским жителям они никогда не показывались. Наверное, их что-то беспокоит.
— Например?
— Кто знает? Возможно, то, что снега так долго нет.
Фиррина раздраженно ударила лошадь каблуками.
— Начинается! Сейчас начнешь мне заливать про чуму или неурожай.
— Нет. На этот раз может случиться война.
Девочка натянула повод так резко, что ее лошадь возмущенно заржала.
— Война? Что ты хочешь сказать?
Оскан пожал плечами.
— Все повторяется, идет по кругу, и знамения тоже. Моя мать говорила, что последний раз снег выпадал поздно, когда случился голод, а до этого — мор. Теперь черед войны.
Фиррина резко обернулась и жестом велела всадникам ехать в некотором отдалении позади — не хватало еще давать лишнюю пищу для слухов.
— Но ты же в это не веришь? — спросила она.
— Верю, — ответил знахарь так просто, что Фиррина пришла в ужас и тоже поверила.
Она и без того опасалась скорой войны, но услышать, как кто-то говорит об этой беде с такой уверенностью…
— Когда?
— Не знаю точно.
— Через год?
— Да. А может, еще до весны.
Фиррина погрузилась в раздумья, и они долго ехали молча. Маггиор Тот, конечно, посмеется над такими суевериями, но он бы посмеялся и над рассказом о Падубовом и Дубовом королях. А она-то видела их своими глазами…
К этому времени дружинники с факелами уже основательно приотстали, принцесса и Оскан ехали одни сквозь черно-белую прелесть лунной ночи, окутавшей деревья загадочным мерцанием.
— Что же нам делать? — спросила Фиррина.
— Не знаю. Я не политик и не солдат. Просто быть наготове, наверное.
Девочка кивнула: Айсмарк всегда наготове. Вот только не предугадаешь, откуда будет нанесен удар.
— Ты, конечно, не можешь сказать, кто на нас нападет? — спросила Фиррина.
Сейчас ей очень хотелось верить, что Оскан унаследовал от матери колдовской дар и способность предвидения. Больше ей не на что было полагаться.
— Ну, это легко, — ответил знахарь. — Империя Полипонт, естественно.
— Естественно, — со спокойной иронией повторила Фиррина. — И с чего ты так уверен?
— А кто же еще?
— Корсары, зефиры. Их давно не слышно.
Оскан задумался на минуту, потом отрицательно мотнул головой.
— Нет. Это точно Полипонт.
Фиррина сама не могла сказать почему, но она поверила ему сразу и безоговорочно. Оставалось только убедить отца созвать ополчение южных земель и послать на помощь королевскую дружину, даже если тревога ложная. И надо будет заняться этим уже завтра, на йольском пиршестве: после нескольких кружек пива отец любит поговорить.
Они продолжали ехать, и печальный вой далекого волка, доносившийся из-за леса, слегка встревожил лошадей.
— Хоть снега и нет, но холод уже заставил стаи спуститься с гор, — сказала Фиррина.
— Верно, — согласился Оскан. — Но это был не волк. По крайней мере, не совсем волк.
— Еще один вервольф? Здесь, в Айсмарке?
— Верно. И это женщина. То есть волчица.
— Откуда ты знаешь? Значит, ты понимаешь их язык? И о чем говорит эта… волчица?
Вой раздался снова, на этот раз он становился все ниже и ниже, пока не опустился до жуткого басовитого стона.
— Я не все понимаю, только чуть-чуть. Она о чем-то предупреждает и зовет… — Оскан замолчал, и в слабом свете луны его лицо показалось белее полотна. — Она созывает свой народ! Такого не случалось уже много веков! Похоже, и правда надвигается нечто ужасное. Наверное, все же стоит ожидать войны с севера!
Фиррина приподнялась в седле и махнула всадникам, чтобы те прибавили ходу. Но Оскан схватил ее за руку.
— Подожди. Я слышу еще что-то… — Он прислушался к отдаленным завываниям, плетущим унылую сеть в ночном небе. — Нет, все так, как я говорил сначала. Беда идет с юга, и волчица опасается, что они не успеют выполнить… я разобрал слова «клятва» и… «принцесса».
Фиррина обернулась к всадникам и рявкнула:
— Погасить факелы! Едем в город!
— Она, скорее всего, не зря боится, — продолжил Оскан как ни в чем не бывало, словно мирно беседовал у костра за скромным ужином. — Эта волчица, по-видимому, часть цепочки, которая передает послание в Призрачные земли. Когда оно дойдет туда, будет уже поздно, если ты понимаешь, о чем я. Интересно, о какой клятве идет речь? И что еще за принцесса?
Фиррина нетерпеливо отвесила ему подзатыльник.
— Заткнись и поехали!
С этими словами она пустила лошадь в галоп, торопясь вырваться из леса. Оскан тоже ударил каблуками свою кобылку и тут же пожалел об этом, потому что животное рвануло догонять Фиррину и всадников. Юный знахарь прильнул к гриве лошади, отчаянно уворачиваясь от веток и сучьев. Отряд все быстрее мчался по лесной дороге, запах прелых листьев, взлетавших из-под копыт дюжины лошадей, напомнил Оскану о праздничных пирогах — он так надеялся их отведать на пиру… Но скоро он вовсе забыл о еде, у него осталась только одна забота: как бы не упасть с обезумевшей лошади.
Спустя поразительно короткое время они вылетели на опушку и рванули через поля. На открытой местности было намного холоднее, чем под покровом леса. Оскан хотел завернуться в плащ, спасаясь от колючего холода, но быстро передумал — не рисковать же жизнью, пытаясь натянуть на себя жалкую тряпку, которую ветер все равно вырвет из рук. Знахарь стиснул зубы, чтоб не стучали, и посмотрел вперед, на спины принцессы и дружинников. Неужели он сейчас выглядит таким же безумцем, как они, земля так же летит из-под копыт его лошади, его плащ так же реет на ветру? Похоже, что так.
Фростмаррис вставал над равниной, как скалистая гора с прямыми углами и ровными гранями вместо зубчатых пиков. Но в лунном свете стены отливали зыбким серебром, казались призрачными, будто они сотканы из подсвеченной облачной дымки и любой порыв ветра может развеять их без следа. В ясном ночном воздухе Оскан разглядел блеск копий — это на стенах размеренно вышагивали часовые, — и его вдруг поразило то, насколько этот город уязвим. Вражеская армия запросто может взять его в осаду, заморить защитников голодом, а потом ворваться внутрь и поубивать всех подряд. Может, этого и опасаются вервольфы? Но какое дело людям-волкам до Фростмарриса? Не успев додумать эту мысль, Оскан выпустил поводья и чуть не свалился. Сердце пустилось в галоп не хуже лошади, но он умудрился кое-как удержаться в седле и зарекся думать о судьбах королевства, пока скачка не кончится. Вот окажемся на твердой земле, тогда и будем задавать вопросы.
