Огромным усилием воли напустив на себя серьезный вид, Фиррина спросила:
— Что это вы, уважаемые, так разоделись?
— Чтобы была хоть малейшая надежда пережить завтрашний бой, — дерзко ответил Оскан.
— Ну, для этого вам доспехи ни к чему. Вы ведь будете с караваном. — Фиррина помолчала, справляясь с нахлынувшим возмущением, и продолжила: — Вы не обучены сражаться, и прирожденными воинами вас тоже не назовешь. Вы погибнете. Магги, ты даже фрукты порезать не можешь, не поранившись. Гримсвальд, я восхищена твоей храбростью, но ты мне гораздо нужнее на хозяйстве. Иначе кто будет следить, чтобы у меня было все необходимое? А ты, Оскан… — Она вздохнула. Ну почему они как дети малые, простых вещей не понимают? — Оскан, ты же целитель. Ты должен лечить раненых, а не воевать.
— Но мы с Магги твои советники, нас назначил сам король! Мы не можем бросить тебя при первой же опасности! Редрот хотел, чтобы мы были с тобой, — возразил Оскан.
Он понимал, что Фиррина будет стоять на своем, однако отступать не собирался.
— Король назначает советников давать советы, а не сражаться. Вы с Магги сослужите мне лучшую службу, если в целости и сохранности отведете людей в Гиполитанию, — тихо ответила Фиррина.
Она прекрасно понимала, что в ее советниках говорит не только чувство долга и преданность, но и мужское самолюбие. Оскан, хоть и юн, скоро станет мужчиной, и для него было бы позором уехать, оставив четырнадцатилетнюю девочку воевать.
— Оскан, ты должен помочь Магги отвести караван в безопасное место. Магги для наших людей — великий мудрец и знаток всего на свете, а ты стал символом надежды и волшебной силы. С тобой им будет не так страшно, а именно это сейчас требуется больше всего. Оставшись одни в лесу, они ударятся в панику и наделают глупостей. Твой долг — быть с ними.
Оскан долго молча смотрел себе под ноги, но в конце концов кивнул. Он знал, что Фиррина права, но чувствовал, что должен хоть как-то помочь ей в завтрашней битве, иначе ему будет трудно смотреть людям в глаза. Маггиор тоже кивнул, не столько соглашаясь со словами принцессы, сколько признавая, что Фиррина уже доросла до той ответственности, которую взвалила на нее война. Она и раньше была королевой до кончиков ногтей, готовой командовать и сражаться, а теперь еще и овладела искусством дипломатии, сумев настоять на своем, не уязвив чувства взрослеющего мальчика. Ощутив непередаваемую гордость за свою ученицу, советник поклонился и поцеловал руку принцессы.
— Не волнуйтесь за свой народ, госпожа. Мы позаботимся о нем.
— Спасибо, Магги, — просто ответила девочка и улыбнулась. — И еще. Моя ближайшая родственница, сестра моей матери, — басилиса Гиполитании. Я назначаю ее своей наследницей. Если мне суждено завтра погибнуть, служите ей так же преданно, как служили мне.
Никто ничего не ответил на это, Оскан и Маггиор лишь молча низко поклонились, а Гримсвальд высморкался в платок, который после долгих поисков выудил откуда-то из-под доспехов.
Рассвет следующего дня выдался ясным и морозным. Хороший денек для битвы, сказал на это капитан Эдред. Накануне вечером за ужином Фиррина спросила у Оскана, может ли тот предсказать, когда точно явится конница, но юноша лишь покачал головой — пророческий дар оставил его. Вскоре после этого они с Маггиором и Гримсвальдом уехали догонять беженцев, и Фиррина вдруг почувствовала себя очень одинокой, хоть с нею и были две сотни дружинников. От страха ее едва не тошнило. К счастью, с рассветом у принцессы появилось так много дел, что тревожиться или грустить стало некогда. Нужно было проверить снаряжение и проследить, чтобы все починили, раздать распоряжения и выслать разведчиков навстречу вражеской армии… Когда все было сделано, принцесса лично выстроила свое войско. Дорогу перегородили десять рядов солдат, причем самых сильных и подготовленных Фиррина поставила в первые шеренги.
Оставалось только ждать. Фиррина заняла свое место в центре первого ряда дружинников. За левый фланг отвечал капитан Эдред, а за правый — его помощник. Фиррина встала в ряд, ее щит замкнул брешь в стене, и солдаты разразились радостными криками. Знаменосец свернул флаг и положил на землю со словами, что теперь их боевое знамя — это принцесса и все они с радостью отдадут за нее свои жизни. Дружинники поддержали его громкими криками и стали бить в щиты топорами и мечами. Ритмичный грохот нарастал, делался все громче, раскатывался среди деревьев, эхо его наполняло лес, гуляя в голых кронах деревьев…
Фиррина вскинула топор, показывая, что благодарна за поддержку. Она старалась выглядеть уверенно, хотя на самом деле отчаянно боялась подвести своих воинов. Одно дело — тренироваться во дворе родного замка под началом опытного ветерана, и совсем другое — вести людей в настоящую битву. Все солдаты преданно смотрели на принцессу, признавая в ней своего вожака, пример мужества и отваги. А что, если она окажется недостойна такой верности? От одной мысли об этом ее охватила тошнотворная слабость…
Но тут тишину леса прорезало пение рога: сигнал к началу битвы! Один из разведчиков заприметил врага! В тот же миг солдаты сплотились вокруг нее, сомкнув стену из щитов.
— Дружинники Айсмарка! Победа или смерть! — зазвенел в холодном воздухе тонкий голос Фиррины, и странное дело: едва эти слова сорвались с ее губ, как страх исчез.
Жребий брошен. Теперь судьба Фиррины и ее воинов — в руках богов.
Потянулись томительные минуты ожидания. Фиррина пристально вглядывалась туда, где дорога плавно изгибалась, скрывая из виду все, что происходило дальше, но не заметила и признака движения. Сквозь голые ветви деревьев каскадом струились солнечные лучи, покрывая землю и плиты на дороге игривой мозаикой света и тени. Где-то запела птица, и в мертвой тишине ее трель показалась дружинникам и принцессе оглушительной. Все они были напряжены, как струны.
И ничто не шевелилось. Ветер тихонько шелестел тонкими ветками, что-то нашептывая на своем языке, холодное зимнее солнце тщетно пыталось согреть толстый ковер опавшей листвы, и густой запах влажной земли окутывал застывших в ожидании солдат.
И тут тишина разбилась, словно хрупкое стекло, — лес наполнился топотом копыт. Из-за поворота показались стройные ряды имперской конницы, несущейся во весь опор. Каждый всадник держал наготове пистоль или саблю. Среди дружинников прокатился ропот, но тут же умолк. Фиррина жадно впилась глазами во вражескую конницу: ей никогда прежде не приходилось видеть армию Полипонта, и это зрелище показалось ей диковинным и необычайно красивым.
Все солдаты были облачены в шлемы с решетчатым забралом и блестящие кирасы, но диковинней всего были яркие плюмажи и шелковые кушаки, вспыхивающие в проблесках солнечного света. Даже их теплые зимние мундиры были богато расшиты, а офицеры щеголяли кружевными воротничками и манжетами. Это выглядело бы смешно, но Фиррина знала, что перед ней беспощадные воины, создавшие самую великую империю в истории.
Ехавший во главе войска Кассий Бронт увидел, что впереди дорогу перегородила стена из щитов, и спокойно скомандовал остановиться. Он нисколько не удивился: они ведь тоже слышали тревожный рог айсмаркских разведчиков, и последние две мили его воины держали оружие наготове. Несколько минут враги молча разглядывали друг друга, затем Кассий Бронт подал сигнал к наступлению.
