Когда его восторг поутих, Маггиор натянул поводья, задумавшись о том, насколько он сам изменился за последние две недели. Он, ученый, всю жизнь признававший только проверенные факты, теперь верил на слово мальчишке с весьма сомнительным образованием! И нисколько по этому поводу не волновался! Пока Оскан не давал повода в себе усомниться, так неужели человек в здравом уме отбросит полезные сведения только потому, что они слегка… гм, необычного происхождения?
Весь день Маггиор распевал веселые песенки Южного континента. Его голос невыразительно дребезжал в безмолвии заснеженных равнин, но ученому было все равно. Люди подхватывали его песни или напевали свои, так что вскоре караван стал напоминать стайку галдящих пташек.
Оскан первым заметил разноцветные точки, двигавшиеся им навстречу. Его зоркие глаза разглядели всадников, которые приближались к ним с севера.
Он подозвал Маггиора и указал туда пальцем.
— Нас нашли гиполитане, — просто сказал юноша.
Фиррина вела свой отряд через лес уже несколько часов без остановок и привалов. Принцесса хотела как можно скорее оставить деревья позади. Провизии должно было хватить дня на три, а если в пути их застанет сильная метель, придется разбить лагерь на неделю или даже больше. По правде сказать, девочка не ожидала, что кто-то из них выживет в бою против имперской конницы, поэтому меньше всего волновалась насчет припасов, необходимых для перехода в Гиполитанию. Но в ночь перед битвой Оскан, прежде чем уехать догонять караван, настоял на том, чтобы она дважды перепроверила наличие всего необходимого. Теперь Фиррина была рада, что прислушалась к нему. Однако, хотя первая настоящая битва во многом изменила принцессу, все-таки в ней уцелело достаточно королевского высокомерия, чтобы рассердиться на знахаря: что ему стоило сказать, чтобы она захватила побольше еды! Впрочем, по размышлении она все же смягчилась: что поделаешь, им обоим не хватает опыта в таких делах. Да если уж на то пошло, им почти во всем не хватает опыта…
На самом деле Фиррина пришла в себя куда быстрее, чем ожидала, и уже была готова, если понадобится, без колебаний снова вести солдат в бой. Дружинники называли это боевым крещением. Теперь они до конца своих дней будут хвалиться, что были рядом с принцессой в ее первой битве.
Спустя полчаса после разгрома имперского войска Фиррина опомнилась и поблагодарила солдат Дубового короля и даже принесла им в дар военные трофеи: оружие и доспехи павших врагов. Лесные солдаты учтиво поклонились и исчезли, словно слились с деревьями и землей, а Фиррина и ее воины остались на дороге одни.
Первую ночь и день дружинники Фиррины безостановочно шли по первому снегу, стараясь догнать колонну беженцев. Ведь если снова пойдет снег, ее первая победа может стать последней.
Сразу после полудня они наткнулись на пирамиду из камней, сложенную прямо посреди дороги. Фиррина приказала разобрать ее, и под камнями оказались мешки с орехами, ягодами и другими дарами леса. Дубовый король поделился с ними едой! Дружинники радостно ударили по щитам мечами и топорами, славя короля, а Фиррина просто крикнула:
— Спасибо тебе, мы этого не забудем!
Наступившая ночь выдалась очень холодной даже для айсмаркской зимы. Путники разожгли большие костры, но мороз все равно запускал свои ледяные пальцы в островки тепла вокруг огня, норовя добраться до людей. Десять самых старых воинов не дожили до утра, их седые бороды покрылись инеем, а руки примерзли к рукоятям мечей. Фиррина с горьким отчаянием поняла, что очень скоро смерть начнет забирать и молодых. Но принцесса все равно ничего не могла с этим поделать. Если они не найдут убежище в ближайшие два дня, она может потерять добрую четверть солдат, выживших в бою. С такими мыслями принцесса повела свое войско дальше. Она напомнила солдатам, что хороший воин не только беспощаден в бою, но и отличается стойкостью и выносливостью.
Они снова шли всю ночь. В самый темный час было не видно ни зги, и они брели так медленно, что почти не продвигались вперед. Из леса то и дело доносились странные крики и рычание, словно из темноты к людям подкрадывались гигантские чудовища. Однажды Фиррине даже показалось, будто она слышала вой где-то очень далеко, но она не знала — то ли это волк спустился с холмов в поисках добычи, то ли перекликаются ее союзники вервольфы. Перед рассветом лес снова затих, и люди продолжали брести вперед уже в полной тишине, лишь наст тихонько похрустывал, проламываясь под ногами, и сапоги утопали в мягкой пудре снега. Фиррина едва волочила ноги, да и солдаты уже падали от усталости. Она понимала, что придется сделать привал, хотя бы лишь на час, чтобы подкрепиться и немного согреться у костров.
Фиррина как раз распорядилась разбить лагерь, когда услышала приближающийся издалека топот копыт. Прежде чем она успела что-то сказать, солдаты уже выстроились в ряд, закрывшись щитами, и принцесса заняла свое место в центре. Все стали напряженно смотреть вперед, туда, где из-за поворота должны были появиться чужаки. Фиррина боялась, что усталые и замерзшие дружинники не устоят перед врагом. Но все ее страхи рассеялись, едва она увидела всадников. До них оставалось ярдов пятьсот, и холодный утренний воздух был настолько чист, что Фиррина разглядела их во всех подробностях. Новоприбывшие воины в ярких одеждах ехали попарно: в одной цепочке — те, кому достались обычные лошади, в другой — те, кто оседлал низкорослых мохнатых скакунов.
Предводитель всадников ехал как раз на такой коренастой лошадке. На голове у него была ярко-красная шапочка, закрывавшая щеки, и что-то в этом головном уборе показалось Фиррине знакомым. Завидев стену из щитов, предводитель велел своим воинам остановиться, а сам вместе с еще одним всадником, на рослой лошади, подъехал ближе. И тогда Фиррина увидела, что отряд возглавляет женщина. Незнакомка подняла руку, показывая, что прибыла с добрыми намерениями.
— Кто вы, что разъезжаете по лесу с оружием в тяжелые дни войны? — крикнула Фиррина.
Женщина не ответила, но спешилась и приблизилась. Черты ее прекрасного лица были скованы холодной суровостью, и Фиррина решила, что женщина примерно ровесница Редрота.
Незнакомка вдруг преклонила колено.
— Приветствую тебя, принцесса Фиррина Фрир из рода Линденшильда Крепкая Рука. Я твой вассал, Элемнестра Целести, басилиса Гиполитании. А это, — она указала на могучего великана, что почтительно держался в нескольких шагах позади, — супруг мой, Олемемнон.
Дружинники радостно зашумели, но Фиррина жестом велела им успокоиться. Что-то в этой женщине заставило принцессу призвать на помощь все свое царственное высокомерие.
— Приветствую и тебя, Элемнестра Целести, басилиса Гиполитании. Должна заметить, что ты не совсем верно назвала мой полный титул, упустив боевое прозвище Дикая Северная Кошка, данное мне моим отцом, королем этих земель Редротом, — с достоинством ответила девочка.
Несколько секунд гиполитанская правительница не мигая смотрела на нее, а затем кивнула.
— Прошу прощения, госпожа. Известия об изменении твоего титула, к сожалению, не дошли до нас. Однако я должна сказать, что такое боевое прозвище очень подходит принцессе, чья первая битва закончилась столь славной победой. — Женщина подняла глаза, и теплая, лучистая улыбка необычайно преобразила ее лицо. Воительница встала и добавила: — Раз уж зашел разговор о титулах, то моя госпожа тоже кое-что упустила. Твоя мать была моей младшей сестрой, так что ты можешь звать меня тетей.
